Мертвое море
Шрифт:
– Но он не нашел ее?
Она покачала головой.
– Нет. Не нашел... И что-то в нем сломалось. Разрушилось. И он сдался. Это убило его... не оставило ему надежды. Ни малейшей надежды.
– Гринберг так и не вернулся из Моря Завес?
– Оттуда никто не возвращается.
– Она сглотнула.
– Пожалуйста, давайте уйдем.
У Кушинга сложилось четкое представление, что Элизабет что-то ему не договаривает. Письмо... оно было написано в декабре. Но в каком году? В этому, в прошлом или пять лет назад? Он понимал, что Элизабет ему не скажет. По крайней мере, сейчас. Но, по его мнению, Гринберг
– Пожалуйста, - сказала Элизабет.
– Нам нужно уходить.
Забрав карту, письмо и пистолет, они покинули судно.
15
Возможно, после смерти Гослинга что-то в нем закрылось, или наоборот открылось. Джордж не мог понять, какие именно чувства он испытывает. Он симпатизировал Гослингу, доверял ему. И был уверен, что тот, в конце концов, вытащит их отсюда. А теперь, когда его больше нет? Что осталось? Уныние? Безысходность? Возможно, даже больное и неуместное ощущение предательства. Да, было какое-то безумное чувство, что умерев, Гослинг бросил их всех. Оставил их наедине с теориями Кушинга, его, Джорджа, нерешительностью, болезненной чувствительностью Полларда и слепой верой Чесбро. Сейчас у них было то, что и было всегда - мертвые корабли, ползучие водоросли, зловонный туман... и страх. Да, страх. Страх, что любое предпринятое ими решение было неверным, что любой сделанный ими шаг был неверным. Что любая дорога приводила их в исходную точку, как в гребаном лабиринте. Без Гослинга, без его поддержки и деловой практичности им крышка. В прямом смысле слова.
Ибо Гослинг был важен.
Гослинг был необходим.
Он был как жар, пар и кипящая вода в кастрюле, а без него они - лишь прилипший к крышке нагар. Да, Гослинг был их движущей силой. Заставлял идти вперед. Помогал не утратить разум, держаться вместе, вселял надежду. Он был решительным, не давал распускать нюни. Шевели задницей, парень, или, Богом клянусь, я дам тебе пинка! Вот таким был Гослинг.
А без него они кто?
Нагар.
Нагар, прилипший к крышке кастрюли под названием Мертвое море. И кто будет отскребать этот нагар? Кто будет пинать им под задницы, и подгонять их? Вот в чем вопрос, и у Джорджа не было на него ответа. Он представлял, как они будут мыкаться здесь, пока не сдадутся и не станут, как Элизабет Касл - разбитыми, раздавленными и смирившимися со своей участью.
Этого ты хочешь?– подумал Джордж. Таким хочешь стать?
Вовсе нет.
Гослинг умер, но они должны продолжать нести его огонь. Иного он бы не признал и не принял. Джордж думал о том, о чем говорили Маркс и Гослинг. Что нужно найти судно. С двигателем, чтобы можно было пробраться через водоросли обратно в открытое море. Именно эта мысль никогда не покидала Джорджа. Простой детской логикой он понимал, что если вы вошли через дверь, то сможете через нее и выйти. Чтобы прийти к этому выводу мистеру Гринбергу, возможно, потребовались квантовая теория и эйнштейновская физика, но Джордж знал это интуитивно.
16
Ночью раздались
Правда, это была не совсем ночь. Джордж дремал на своей койке, когда крики разбудили его. Он вывалился из темной каюты в коридор, ничего не соображая.
Крики.
Боже, кто это кричит?
Джордж выбрался на палубу сразу вслед за Поллардом. Оба были ошеломлены, напуганы, и ничего не понимали. Не понимали, что ждет их на этот раз. Одно было ясно, что ничего хорошего. Иного быть не могло.
– Что за чертовщина происходит?
– услышал Джордж собственный голос.
Поллард пробормотал что-то невнятное. Джордж шел следом, учащенно дыша. Они пробирались по белым от соли палубам, пытаясь отыскать источник криков.
– Там, - глухо произнес Поллард.
– Там... там...
Это был Чесбро.
Он барахтался в плоту, в футах тридцати от яхты, в протоке маслянистой, грязной воды. Плот тонул под ним. Казалось, сдувался у них на глазах. Только он скорее не сдувался, а... разваливался. Рвался, кромсался и распадался на части. Грязная вода вокруг него буквально кипела.
– Господи, нужно что-то делать, - воскликнул Поллард.
Джордж тоже понимал, что нужно что-то делать, но что? У них не было лодки, чтобы добраться до него. Да и какого черта он там делает? Но Джордж смекнул, в чем дело. Этот тупой сукин сын пытался сбежать. Он стал каким-то странным и замкнутым с тех пор, как кальмар напал на них в самолете. И теперь просто утратил рассудок и пытался сбежать.
Джордж видел отчетливо, что происходит, и что-то в его пустом желудке перевернулось. Плот подвергался атаке каких-то тварей... светящихся тварей, вроде той рыбы, которая напала на них с Гослингом. Только эти были меньше, размером с кулак. Они метались и ныряли с такой скоростью, что их невозможно было как следует разглядеть. Просто блестящие, сияющие мелкие твари. Их были сотни. Они нападали на плот, словно акулы во время "бешеного жора". Их зубы рвали, раздирали и кусали.
Ему конец,– мелькнула у Джорджа мысль.
Чесбро, конечно, был не жилец, но Джордж не мог просто стоять и смотреть. Прыгать в воду и помогать ему было равносильно самоубийству. Те зубастые рыбы обглодали бы голштинского теленка до костей за считанные минуты.
Поллард пронзительно кричал и беспомощно колотил кулаками по перилам. Он был в полном отчаянии.
На каютной переборке висел спасательный круг с веревкой. Джордж понимал, что это бесполезно, но снял их. И Полларду идея, кажется, понравилась. Он фактически вырвал круг у него из рук и бросил, что было сил, в туман. Тот шлепнулся с громким всплеском в футах четырех от плота.
Чесбро вопил.
Плот буквально рассыпался вокруг него. Даже все многочисленные воздушные камеры, которыми был оборудован плот, были бесполезны при укусах этих голодных рыб. Чесбро был словно заперт в горящей комнате. Он метался туда-сюда, визжал, стонал и скулил. Это было, наверное, самое жалкое зрелище, которое Джордж когда-либо видел. Вся кормовая часть плота уже затонула. Грязная вода со склизкими водорослями хлынула в носовую часть.
Сейчас он упадет,– подумал Джордж, - упадет, а потом...