Мертвоград
Шрифт:
– Полночи еще впереди, а у нас уже два трупа – один сырец и сбежавший парень, возможно, инфицированный.
– Бывало и хуже, – непринужденно дернул плечом Верша.
Хотя Игорь был уверен, что безразличие это показное. На девяносто девять процентов. Так нужно. Иначе ведь и с ума сойти недолго. А то и спиться. Или на какую другую дурь подсесть.
– Мы должны спасать людей. А вместо этого… Сколько человек ты спас за последнее время?
– За какое время?
– Ну, скажем, за неделю.
– Знаешь,
– Идет, – кивнул Игорь.
– Давай!
Направив санитара в сторону кабины, Верша подошел к патрульным:
– Значит так, ребята, мы свои дела закончили. Ваша задача – расставить знаки и охранять гнездо шоггота, чтобы какой дурень туда с перепугу не влез.
– А сам он оттуда не вылезет?
Задавший вопрос патрульный смотрел, должно быть, на асбестовую заплатку на асфальте. Да и остальные небось тоже. К дребеням бы их затененные забрала!
– Кто?
Верша сделал вид, что не понял, о чем идет речь. Зачем – он и сам не знал. Настроение, видно, было такое, дурацкое – потянуло вдруг на конкретику.
– Шоггот, – уточнил патрульный.
– Да нет, – устало усмехнувшись, махнул рукой чистильщик. – Гнездо законсервировано. Локализаторы приедут и прикончат тварь.
– Как?
– Что – как?
– Как они ее прикончат?
– Шоггота?
– Ну, да.
– Вот приедут, ты у них и спроси. Они тебе все расскажут и покажут. А нам еще твоего лейтенанта в клинику доставить нужно.
– С ним все будет хорошо?
– Всякое бывает. – Верша решил пожалеть ребят и не резать правду-матку. Им ведь еще службу нести в этом зачумленном городе. – Глядишь, может, и выкарабкается.
– И каковы его шансы?
Вот же въедливый попался!
– Чьи?
– Лейтенанта.
– А… Примерно такие же, как после укуса бешеного енота… Слушайте, а вы что, шлемы никогда не снимаете?..
Верша задал вопрос с одной-единственной целью – сменить тему. Однако он все же рассчитывал хоть на какой-то ответ. Поэтому молчание его удивило.
– Ну, если вам так удобно…
Он повернулся к патрульным спиной, заглянул в фургон, проверил распорку, фиксирующую тело
– Не положено шлемы снимать, – произнес у него за спиной один из патрульных.
– Ну, если не положено…
Верша не собирался развивать тему.
– Случись что – страховку не выплатят.
– Серьезно?
– Точно.
– Тогда – понимаю. – Верша повернул дверную ручку. – Ну, будьте здоровы, парни. Глядишь, еще свидимся, вместе сырцов подавим.
Все, более никаких формальностей.
Открыв дверцу, Верша успел заметить, как Игорь сунул в стоявшую рядом с сиденьем сумку водочную поллитровку. Да и запах в кабине стоял соответствующий.
– Приложился? – спросил Верша без осуждения, лишь для порядка.
– Для тонуса, – буркнул в ответ Игорь.
Верша сел на водительское сиденье.
– Локов вызвал?
– Да.
Сунул автомат в держатель. Повернул ключ зажигания.
– Ты хотя бы закусывал, что ли…
– Не хочу.
– Чего не хочешь?
– Есть не хочу.
– Ну, не есть, а так… Для тонуса.
– Да не голодный я.
– Тебе хорошо, а я жрать хочу, как черт!
– Ты все время жрать хочешь.
– А что я могу сделать, если у меня организм такой.
– Какой?
– С ускоренным метаболизмом.
– Если бы у тебя был метаболизм ускорен, ты бы бегал как заводной. Ты просто обжора, Верша.
– А ты – алкаш!
– Ну и ладно, – не стал спорить Игорь.
Какой смысл в споре, когда никто из спорщиков друг друга не слушает? Да и не спор это был вовсе, а ритуальный обмен репликами. Им обоим нужно напряжение скинуть.
– Куда едем?
– Молчун велел везти сырца в одиннадцатую.
– А покойников?
– Там же кинем.
– А потом – поедим!
– Как скажешь, начальник.
– Не будем отвечать на вызовы, пока не поедим!
– Договорились.
Верша отпустил педаль тормоза, и машина, набирая скорость, покатила вперед.
Мимо темных окон чужих домов.
Мимо ярко освещенных витрин.
Мимо зарешеченных окошек ларьков, торгующих черт знает чем, но зато в круглосуточном режиме и почти по бросовым ценам.
Мимо одиноких прохожих, бредущих невесть куда по ночным улицам.
Мимо ярко разодетой шпаны, толкущейся у рекламных щитов.
Мимо, мимо, мимо…
– Знаешь, почему я не люблю ночь?
– Ну?..
– Каждый раз боюсь, что она не кончится.
– Для тебя?
– Нет, вообще для всех.
– Могу понять.
– Вряд ли. Я сам этого не понимаю.
Ночь. Двое и бродяга
– Знаешь, порой мне кажется, что на самом деле ничего нет.
– Ничего?
– Ничего.
– Вообще ничего?