Мёртвые бабочки
Шрифт:
– Меня зовут Итон, я планировщик центра обработки данных девятнадцать.
– Меня зовут Рагби, я планировщик центра обработки данных двадцать один.
– Сегодня мы...
Рагби не помнил, о чем именно говорилось в той презентации. Кажется, что-то о фармацевтике и о том, как новая вакцина помогает предотвращать так называемый синдром внезапной детской смерти. Как и Итон, Рагби для зрителей был всего лишь красивой говорящей куклой. Люди так и не признали того, что интеллект андроидов стоит на несколько порядков выше их собственного. Миленькая брюнетка в маленьком чёрном платье и привлекательный высокий мужчина в обтягивающей
Рагби искренне считал извращенцами абсолютное большинство людей. Они были повёрнуты не только на сексе, но и на прикосновениях. Рагби ненавидел, когда кто-то из людей или андроидов прикасался к его телу и терпел только потому, что это тоже было частью его работы. Если ему требовалось пожимать руки, а требовалось это довольно часто, он испытывал нечто среднее между отвращением и злостью. После каждой презентации он полностью менял кожу на руках и лице. Когда одна особо чувственная барышня буквально повисла у него на шее, он заменил вообще всю кожу, включая крошечные полоски между пальцами на ногах.
Но рукопожатие Итон было совсем другим. Он коснулся её длинных прохладных пальцев, задержал в ладони несколько положенных секунд и вдруг понял, что не чувствует омерзения. Когда Итон случайно коснулась его плечом, он не отпрянул. А когда длинная прядь её волос на мгновение обвила его запястье, ему показалось что это даже приятно. И это было удивительно, потому что больше чем прикосновения чужой кожи Рагби ненавидел только прикосновения чужих волос. Волосы казались ему чем-то средним между червями и переваренными макаронами. Особенно волосы андроидов. Но волосы Итон оказались мягким шелком. Они не пачкали Рагби, они ласкали.
– Тебе начинать, - сказала Итон тогда.
– Я всегда задаю вопросы.
– Вот и отлично. Если с ними поговорить, они будут более сговорчивыми.
– Сговорчивыми?
– не понял Рагби.
– Ты не знал? Здесь хотят закрыть фабрику по изготовлению вакцины. Очередной протест зелёных. Как по мне, пусть бы лучше протестовали против использования мягкого стекла. Тут в половине домов окна именно из него, ещё пара лет и у них передохнут все собаки и кошки. Но это, похоже, вполне их устраивает. А вот фабрика почему-то нет. Я иногда думаю, что люди плохо воспринимают частицу "не", а может, вообще не воспринимают. Мы им говорим "благодаря этой вакцине ваши дети не умрут", а они слышат "благодаря этой вакцине ваши дети умрут".
– Скорее всего, они вообще не хотят ничего знать о детской смерти, - предположил Рагби.
– Даже слышать о ней не хотят.
– Может и так, - согласилась Итон.
И её мягкое согласие, кивок головы, открытое плечо,
Никто бы никогда не мог сказать, что Рагби полюбил Итон. Рагби первым стал искренне отрицать такое заявление. Ему просто нравилась Итон. Ему нравилось думать о ней, представлять, чтобы она сказала по тому или иному поводу. Он дружил с ней, ничем не выдавая своей дружбы. Виделись они редко, но копия Итон жила в голове Рагби. Он носил её в себе так, как дети носят своих воображаемых друзей. Итон из головы Рагби была лучше, мудрее и ироничнее настоящей Итон. Она была другом. Первым и единственным другом шеду Рагби.
Разлом вернул Итон. Разлом напомнил Рагби, как хорошо было говорить с ней целыми вечерами, думать о ней, делиться с ней своими мыслями. В грёзах, навеянных Разлом, Рагби снова был один, но его голова была занята Итон. Ему было весело. Он смеялся.
155.
– Проснись!
Голос Ксен прозвучал как гром. Сон взорвался на тысячу осколков. На какую-то долю секунды Рагби испытал жгучую ненависть, неведомое доселе чувство. Больше всего на свете ему хотелось снова погрузиться в сон и слушать шепот Разлома. Вместо этого он протёр рукой глаза и спросил:
– А где Элвин?
– Его больше нет. Он ушел в Разлом.
– Ушел? Что... как?
Ксен не сочла необходимым отвечать.
– Его больше нет, этого достаточно. А у нас есть поезд. Надо отправляться, пока эта синяя лужа не свела нас с ума.
Рагби подумал и кивнул.
– Я видел сон, - сказал он.
– Я тоже. Но это был не сон. Это...
– Воспоминание, - подсказал Рагби.
– Только я не просто поднял старые файлы. Я и правда был там.
– Я знаю. А теперь надо уходить. Я не знаю, на что ещё способно это место. Оно затягивает.
Ксен помогла Рагби встать на ноги. Его несколько шатало и он наваливался на неё всей тяжестью.
– Идти можешь?
– Вполне. Вот только всё кажется каким-то тяжелым. Как будто притяжение возросло. Тело тяжелое. Как после полной перезагрузки.
– Это скоро пройдёт.
– Подожди. Я должен...
Трясущейся рукой он отколол значок со знаменосцем и повертел в пальцах.
– Помнишь, раньше люди бросали монетки в воду? Когда хотели вернуться. Вот и я...
Он не договорил, улыбнулся и бросил значок в голубое озеро. Тот ушел под воду без брызг и кругов, как и не было его.
Опираясь на Ксен, Рагби кое-как доковылял до поезда. Ему не удалось подняться по откидным ступенькам, и тогда Ксен подхватила его и внесла на руках. Может быть, собственное тело и казалось Рагби тяжелым, но тяжелым оно не было. Весил он разве что слегка больше Лори. Лори...
Ксен подумала о сестре и посмотрела на оранжевый чемоданчик с инструментами. Куда ехать дальше? Где искать тех, кто разберётся с этими приборами? Её медицинский модуль не содержал подробных сведений о том, как проводится операция по замене хрусталика, только общие факты. На Золлака тоже рассчитывать не приходилось, хорошо бы он просто как следует позаботился о Лори. Тогда где искать помощь?