Мёртвые бабочки
Шрифт:
Руки архонта замолотили по кровати, сначала сильно, потом слабее, под конец снова сильно. Несколько раз правая рука Питера скользнула по плечу Сирила, и кольцо с зелёным камнем оставило на его коже красноватую отметину. Сирил успел подумать, что это прикосновение зла. Может быть, оно даже успело проклясть его. Отметина сошла через несколько часов, но Сирил чувствовал её присутствие до конца жизни.
Архонт Питер умер быстро и почти безболезненно. Братья Сирила наверняка были бы разочарованы.
185.
Ларсен, брат архонта Питера сидит в своих покоях и задыхается от злости. Почему в последнее время ему так не везёт со шлюхами? Сначала Джейми, упокой господь её душу. Теперь Кристиан. Или Кристи была сначала? Сложно вспомнить, в конце
Ларсен представил себе картину в галерее, изображающую Сиа в виде портовой шлюхи. Он поёжился. Все эти рожи расфуфыренных прабабок явно не одобрят то, что их потомки ведут разгульный образ жизни. Некоторые портреты нарисованы масляными красками, а те, что постарше стоят в волшебных рамках. Ни единого мазка, вообще не разберёшь, что за рука это нарисовала. Зато светятся в темноте. А некоторые и вообще шевелятся, эти то точно страшнее всего. И Сиа сюда, к ним? Нет, что ни говори, надо бы её выдать замуж. При всей своей любви к племяннице Ларсен не мог допустить того, чтобы о ней пошел нехороший слух. Слухов и так было достаточно, зачем добавлять ещё праздной толпе. Выдать замуж и сослать куда-нибудь на окраину круга. А там пусть заводит себе хоть роту любовников. В картинной галерее будет висеть парадный портрет со свадьбы Сиа. Она непременно в нарядном золотом платье, молодой муж в чёрном костюме с длинными разрезанными полами. На руках обоих перевитые серебряные браслеты, символ супружеской верности. И синяя со звёздами тряпка на шее, это уж непременно, всё-таки традиции. Никуда от них не уйти.
Ларсен встал с кресла, подошел к столу и взял банку с табаком. Табак был приятный, с чуть пряным ароматом. Сама банка старинная и несколько раз перелатанная умелым жестянщиком, но на боку ещё можно различить буквы LARS. Ларсен почему-то уверен, что табак носит его имя, именно поэтому и хранит старую банку. Внутри, помимо табака, лежит крошечный ломтик зелёного яблока, который Ларсен положил туда вечером. Хороший, очень хороший табак, но всё-таки немного суховат.
Ларсен неспешно набил трубку, примял табак большим пальцем и закурил. С первого раза не вышло, трубка потухла сразу, всё-таки с яблоком он переборщил. Ещё одна затяжка, спичка обожгла ему пальцы, зато на этот раз всё пошло как по маслу. Приятный терпкий дым обволакивал горло, в носу слегка засвербело. Ларсен сделал глубокую затяжку и потянулся к кружке с травяным чаем. Несколько мелких глотков, ещё затяжка, густое облако белого дыма. Что может быть лучше летнего вечера и трубки? Нет, в самом деле, что может быть лучше?
За дверью послышались быстрые шаги. Как ни умиротворён был Ларсен, всё-таки он недовольно поморщился. Ну, кого там ещё принесло в такой час. И, главное, почему именно сюда, к нему. В конце концов, это дворец архонта, вот к нему и обращайтесь со всеми вопросами.
В дверь заколотили. Ларсен выдохнул дым от последней затяжки, тоскливо посмотрел на трубку. Чаша была небольшая, она практически скрывалась в его большом кулаке. Остаётся только надеяться на то, что беседа будет быстрой и трубка ещё не успеет остыть.
– Входи!
– сказал Ларсен. И добавил мысленно: - И спаси тебя господь, если ты пришёл с какой-нибудь
Дверь открылась, и в комнату ворвался запыхавшийся мужчина в костюме из красного бархата. Глаза у него были безумные, лицо покрыто красными пятнами. Ларсен мгновенно потерял интерес к курению и положил трубку на стол. Он узнал в посетителе Ларка, королевского адвоката. Этот сукин сын написал в своё время кляузы на каждого из придворных, но даже в моменты самых серьёзных разборок оставался невозмутимым и спокойным. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы он имел такой взъерошенный вид.
– Слушаю тебя, - сказал Ларсен и подался вперёд в кресле.
– Что случилось?
– Архонт Питер мёртв!
– заикаясь, провозгласил адвокат. Ларсен вздрогнул и уставился на него непонимающим взглядом.
– Что?!
– Убит! Найден мёртвым в своих покоях!
– Мой бог!
– говорит Ларсен. Он в смятении. Многолетний опыт плетения интриг в данном случае не помог. То, о чем он мечтал так давно и собирался сделать собственноручно, успешно выполнил кто-то другой. Да это просто праздник какой-то.
– Никто не видел убийцу, - говорит адвокат, и чуть не плачет. Он чуть ли не единственный во всём государстве, кто искренне привязан к архонту Питеру.
– Он сбежал. Убийца сбежал!
Его слова - бальзам на душу Ларсена. Единственное, о чем сейчас беспокоится Ларсен, так это как бы лишним движением не выдать охватившую его радость. Он закрывает глаза руками и пытается привести дыхание в норму.
Так значит, брата всё-таки убили. Но кто? По чьему приказу действовал убийца? Или это так называемые излияния народной воли? Вздор! Народ и дышать не смеет без его, Ларсен, указа. Как бы то ни было, смерть брата при любом раскладе на руку. Теперь главное постараться мягко отодвинуть в сторону милашку Стивена. Как всё-таки жаль, что паршивцу уже исполнилось семнадцать! Проблем было бы гораздо меньше, если бы заботливый дядюшка принял на себя тяжкое бремя опекунства над несовершеннолетним племянником-сиротой. Постепенно можно было бы приучить Стивена к мысли, что его номер всегда будет только вторым. В конце концов, если что-то получилось с папочкой, непременно выйдет и с отпрыском. Но что жалеть о том, что не сложилось! Сейчас надо думать о том, что делать со взрослым Стивеном. Как никак, он прямой наследник и народ непременно потребует его коронации. Но что народ, если речь идёт о самом Ларсене? Кто как не он всегда знает, что хочет толпа. Говорят, древнее государство Рим власти называли не иначе как толпой. А чем Чекинг хуже Рима?
Ларсен отпустил адвоката. Оставшись в одиночестве, он с удовольствием оглядел себя в зеркало. Хорош, несмотря на почти пятьдесят лет! И пусть ни одна из девок в Чекинге не согласится добровольно разделить с ним постель. В конце концов дело не в красоте, верно? Мужчина вообще не требуется красота, тут подавай внутреннюю силу, мощь, хватку. А этого у Ларсен хоть отбавляй. Мускулами боги его обделили, но сила чувствуется в развороте плеч, во взгляде, в движениях. Зеркало отражает низкорослого уродца с непропорционально длинными и тощими руками, но Ларсен видит отражение победителя. Но нет времени на самолюбование, когда в его руках судьба страны. Конечно, он коронует Стивена. Своими руками наденет полосу драгоценного металла на голову этого идиота. А потом Стивен отправится вслед за папочкой. Корону наденет убитый горем дядя. Потерять в самое короткое время и дорогого брата и любимого племянника! В самом деле, какое же сердце выдержит подобные испытания!
– Позови мне Ральфа, - говорит Ларсен и томно прикрывает глаза. Гонец скрывается за дверью, но дверь тут же открывается снова. На этот раз к Ларсен пожаловал новый начальник стражи. Вид у него довольно потрёпанный, чего стоит только черный синяк под правым глазом. Правая рука волочится, как плеть. Начальник стражи хромает, а когда открывает рот, из горла вырывается свистящий звук. Ларсен садится поудобнее, и смотрит с интересом. Во дворце редко происходят события серьёзнее приятных сердцу политических игрищ. Избить начальника стражи это вообще что-то из ряда вон выходящее. В конце концов, он же такой здоровенный. Интересно, и у кого только рука поднялась?