Мёртвые бабочки
Шрифт:
– Я уже не верил, что найду вас. Люди говорили, что вас увезла женщина с белыми волосами, а я потерял её след.
Он внимательно всмотрелся в лицо старика.
– Вы в порядке? Хорошо себя чувствуете?
– Со мной всё хорошо, - кивнул Золлак.
– Но кто вы? Вас послал господин Ларсен?
– Ларсен!
– воскликнул мужчина и сверкнул глазами.
– Ларсен негодяй!
Золлак вопросительно посмотрел на незнакомца.
– Предатель? Почему?
– Это он заправляет всеми делами во дворце. Не архонт Питер, а он!
– Я не понимаю...
Золлак и в самом
– Значит, Ларсен нехороший человек, - вывел он, когда его собеседник умолк.
– Но кто ты и почему пришел за мной?
– Я Девин. Сын Вервы Кру.
Золлаку показалось, что он ослышался. Девин Кру был не просто сыном любовницы Ларсена, он был сыном Ларсена. Ублюдок в шелках, так называли Девина во дворце. И Золлак не мог представить себе человека, который ненавидел бы Девина больше, чем Ларсен. Сам Золлак никогда не видел Девина. Он вообще редко водил знакомства с другими придворными.
Появление Девина для Ларсена полной неожиданностью. Всемогущий Ларсен и представить себе не мог, что кто-то из его женщин осмелится привести во дворец своего выродка. Обычно такие дела решались за пределами дворцовых стен. Детей отдавали на воспитание в отдалённую деревушку, а наложница получала дорогую побрякушку. Когда Верва спокойно привела Ларсену пятнадцатилетнего подростка, Ларсен почувствовал себя взятым врасплох.
– Твой сын, - просто сказала Верва Кру. И Ларсен не нашелся, что сказать в ответ.
Первые двадцать лет своей жизни Девин во всём уподоблялся своему отцу. Он был развязен, но мил, беспощаден, но обаятелен. О количестве его женщин ходили легенды, о ночных оргиях гневно отзывались даже закоренелые развратники. А потом с Девином что-то произошло. Несколько месяцев он не переступал порог дворца. Ларсен уже начал слабо надеяться на то, что его дорогой сынок свернул себе шею. Потом Девин вернулся, но это был уже совсем другой человек. Тот Девин любил женщин, этот избегал. Тот Девин унизывал пальцы золотыми кольцами и носил плащи ценою в целое поместье. Этот надевал самую простую одежду и не помышлял о франтовстве. Но хуже всего было то, что этот, новый Девин постоянно о чем-то думал. Вы могли обращаться к нему с длинной речью, оживлённо жестикулировать, даже кричать и в то же время точно знать, что Девин попросту вас не услышит. Слишком уж он занят своими мыслями. А там, в его сознании нет места для чужих слов. За полгода отсутствия во дворце он постарел лет на десять. Тогда и появилась седина в волосах.
И вот этот новый Девин примчался за Золлаком. Его лицо оживлено, жадно горят глаза. Он с ненавистью говорит о том, кого ещё недавно называл не иначе как "милый папаша".
– Но почему?
– спросил Золлак.
– Что
– Ларсен хотел устроить переворот. Он подговорил своих советников, мою мать и Стиву отравить Питера. Расправиться с ним, как когда-то расправились с его отцом.
Золлак его перебил
– Ты был там? Был среди тех, кто это затеял?
Девин еле слышно проговорил:
– Я был среди первых. Я не знал.
– А почему теперь ты здесь?
– Я...
– Девин потупился и пнул подвернувшийся камень носком сапога. Спустя секунду он собрался с чувствами и смело взглянул в глаза Золлаку: - У нас ничего не вышло. Я должен был принести Питеру отравленное питьё. Но я не смог. Не стал.
Седые брови Золлака взметнулись вверх.
– Моя мать... В ночь перед задуманным убийством Верва рассказала мне об отце. Наверное, хотела подбодрить. Или похвастаться. Не знаю. По её словам получается, что он отважный герой и настоящий мужчина. Ей нравится, что он делает. Как берёт власть. Она думает, что когда он станет архонтом, он женится на ней и сделает её своей королевой.
Девин перевёл дыхание и продолжил:
– Но его поступки чудовищны. Я ненавидел дядю Питера. А ненавидеть надо было отца.
– И ты сбежал?
– подвёл итог Золлак.
– Да, - кивнул Девин.
– Но...
– Что ещё?
– Ларсен узнал, что Питер ещё жив и пришел в ярость. Он убил Верву. Мой отец убил мою мать. Убил бы и меня, но я сбежал. А теперь ещё и ведьма...
– Ведьма?
– Роудин. Вы же знаете её, верно? Ну, видели. Должны были видеть. Блондинка с лошадиным лицом. Нянчила ещё отца Питера, а не постарела ни на день. Она ведьма, но ей никогда не быть на костре. Ларсен не допустит. Да и она сама... Не промах. Она вызывает огонь из рук с помощью каких-то колдовских штуковин. И ещё у неё есть самодвижущая повозка, такая старая, что, кажется, давным-давно должна рассыпаться в прах. Она использует все эти дьявольские приспособления, оставшиеся от древних. И всё знает.
– Боги милосердные, - только и сказал Золлак. Он не заметил, как Лори осторожно вышла из пещеры и нерешительно остановилась у самого входа, тяжело опираясь на палку.
– Мастер Золлак? С вами всё хорошо? С кем вы говорите? Кто этот человек?
Золлак встрепенулся и бросился к Лори. Застарелая травма в колене дала о себе знать, он споткнулся и едва не упал. Девин даже не шевельнулся, чтобы помочь ему, потому что последние несколько секунд ничего не замечал вокруг. Он смотрел только на Лори и видел только её.
Единственная сказка, которую в новом мире не перекроили на новый лад, была сказка про Золушку. Покойная Верва Кру так часто рассказывала эту сказку своему сыну, что он выучил её наизусть. И сейчас, глядя на Лори, в его ушах звучал негромкий голос матери, повествующей о фее и тыкве, бале и туфельке.
– Золушка, - еле слышно сказал Девин.
– Моя Золушка.
Он не видел ни шрамы от ожогов на лице Лори, ни мутные глаза. Он не видел красные рубцы на плечах и запястьях, которые не скрывали ни платья, ни украшения. Девин смотрел на девушку, которую, как ему казалось, он знал всю свою жизнь. Или, по крайней мере, всю сознательную жизнь.