Мёртвые душат. Мертвые пляшут
Шрифт:
Пройдя в башню мимо посторонившегося Бларпа, посланник оторопел. Два человека, мирно беседовавшие на табуретах, оказались ему знакомы. В первом он узнал Уно - смотрителя с дозорной башни близ Цанца, устроившегося затем лесничим в районе Дрона. А вот собеседником Уно был не кто иной, как Хафиз. Ну ничего себе! Наложник, сбежавший от счастливой доли в серале у Оксоляны, нашёл приют в небесном замке. А его-то искали и в оазисе, и в пустыне, грешили на ни в чём не повинных картау...
– Здравствуйте, посланник. Добрый вечер, Бларп. Поглядите, кто к нам пришёл незадолго до вашего возвращения!
–
– Хафиз?
– произнёс Чичеро тоном, в котором было множество оттенков.
– Рад видеть вас, посланник, - ответствовал беглец голосом довольно-таки бесцветным.
– А знаете ли вы, Хафиз, что товарищи вас ищут? Мы с Дгаем прочесали все окрестности Гур-Гулуза, Лимн облазил весь оазис...
– Чичеро тщетно пытался успокоиться.
– Ищут? Догадываюсь, - признал Хафиз.
– Бларп, Уно, - обернулся Чичеро, - скажите, можно ли развернуть замок обратно к оазису?
– Полагаю, невозможно, - ответил Эйуой довольно жёстко.
Чичеро стал объяснять:
– Дело в том, что Хафиза надо вернуть в его сераль. Из-за него чуть не сорвалась сделка...
– Я отказываюсь возвращаться!
– с резкостью, неожиданной в устах человека его ремесла произнёс Хафиз.
– О том, что мне не по пути с бывшими товарищами по сералю, я уже говорил, не так ли?
Чичеро вынужден был признать, что Хафиз в чём-то прав. Действительно, беглец ещё по пути к Карамцу не раз откровенно заявлял, что поездку в Гур-Гулуз считает для себя нежелательной. Только кто его собирался слушать? Ведь Хафиз - неотъемлемая часть дорогого товара, которая себе не принадлежит.
– Вы подвели всех, Хафиз!
– бросил Чичеро ему самое тяжкое обвинение.
– Помните ли вы, что ради той сделки, о которой мечтали наложники Оксоляны, погибли люди? Знаете ли, что она чуть не сорвалась? Что для её свершения Клеху из Цанца пришлось занять ваше место?
– Вот как? Клех занял моё место?
– без тени раскаяния переспросил наложник.
– Что ж, каждый из нас совершает свой выбор. И я рад, что моё прежнее место отныне занято.
Понимая, что с бессовестным беглецом говорить бесполезно, Чичеро вновь обратился к Уно и Бларпу, выясняя возможность отправки Хафиза законной владелице хотя бы в будущем. Но первый отмолчался, давая понять, что решение таких вопросов выше его разумения, второй же заявил:
– Поймите меня правильно, Чичеро. Я не против рабовладения в тех случаях, когда оно устраивает всех. Здесь же ситуация иная: как я понял, Хафиз не хочет быть выданным своей мёртвой царевне. Принуждать его считаю неразумным.
Чичеро понял. Да, в этом летучем замке беглец принят в качестве полноправного гостя. Бларпу Эйуою, а драконам - тем более, нет никакого дела до мнения базимежских бандитов и товарищей Хафиза по сералю. К сожалению, это именно так. И что же теперь делать ему, Чичеро? Согласиться, предавая надежды Клеха, а также Дгая и Лимна, которые всё ещё рыщут по Гур-Гулузу и окрестностям? Или пренебречь чаяниями товарищей, помня о других - мёртвых - товарищах, из которых ему совсем недавно казалось важным организовать разведывательный отряд в Запорожье?
Воздух башни показался Чичеро душен, и посланник вышел во двор замка, летящего над пустыней. Здесь, не видя наглых глаз Хафиза,
Ну а что теперь делать Клеху? Ясное дело, его расчёт на скорую поимку Хафиза не оправдался. Какое-то время он пробудет в серале Оксоляны нераспознанным заместителем наложника. Ынышар серьёзно ранен, и вряд ли скоро примется за осмотр купленного товара. Но рано или поздно подойдёт время, и Клеха попросят поднять покрывало с лица. Скажут: "Хафиз, открой личико!". И если подлинному Хафизу сейчас дать уйти, Клеху в тот момент придётся ой как несладко!
Хотя... Клех всё-таки не мальчик. Он быстро поймёт, что дальнейший поиск наложника обречён. Он не станет дожидаться, когда мошенничество вскроется, а попросту сбежит из дворца Оксоляны, а Дгай и Лимн ему в том помогут. Хорошо бы, чтобы так и случилось.
В глубоком размышлении Чичеро бродил по ночному двору замка, замок же летел прочь от земли Уземфа с такой скоростью, что только ветер свистел. Эйуой и Уно не стали выходить из башни вслед за ним, понимая, что посланнику Смерти важно побыть наедине с собственной совестью.
Посланник удивлялся своим колебаниям и в который раз отмечал особые трудности, всякий раз преследующие мертвеца при попытке судить поступки живых людей. Да, мёртвые - люди чести, их развитое чувство долга повелевает выполнять взятые на себя обязательства чётко и в положенный срок. Но и у живых есть своё чувство долга, и оно-то для мертвеца совершенно непостижимо. Силою непостижимости Хафиз всё-таки прав, а его товарищи и работорговец Клех - не правы, как бы сильно посланнику Смерти ни хотелось обратного.
Внезапно Чичеро зажмурился от боли при виде яркого ультрамаринового луча, ударившего в единственный глаз Дулдокравна. Где это я, подумалось ему. Сомнений не оставалось: каким-то чудом посланник вошёл в святилище Драеладра, даже не ведая того. Вовремя же он остановился! Увлечённый своей внутренней борьбой, Чичеро как раз подошёл к алтарю и даже вытянул свою мёртвую руку в направлении большого ультрамаринового камня.
– Дулдокравн, что ты делаешь?
– в ужасе воскликнул Чичеро, забыв, что его собственные слова произносятся устами не чьими-либо, а именно принадлежащими Дулдокравну.
Дулдокравн не ответил, что тоже легко было понять: чтобы ответить посланнику Смерти от своего имени, карлику следовало выйти из-под плаща Чичеро, но только кому он тогда будет отвечать?
Впрочем, Чичеро и без ответа Дулдокравна всё же как-то знал, что карлик и сам в замешательстве. Не собирался он заходить в замковое святилище, меньше всего на свете хотел этого. Скорее, скорее из святилища, пока не произошло непоправимого. И что за глупое обыкновение у драконов: строить святилища, которые невозможно запереть на ночь? Примерно такой образ мыслей Чичеро неведомо как обнаружил за своим карликом.