Мертвые тоже хотят жить
Шрифт:
– Так что?
– Ты о чем?
– пока я доставала сыр и молоко, Глеб умудрился заснуть, положив голову на скрещенные на столе руки. Чуть приподняв голову, он непонимающе меня разглядывал.
– Мы едем сегодня, или как?
– Едем, - прошептал он, уронив голову на руки и закрыв глаза.
– Здорово, и во сколько?
– Восемь.
– Нда? Уже девять.
– Как девять?
– вздрогнув, резко дернул головой и посмотрел на меня.
– Уже даже больше, - в подтверждение своих слов подняла мобильный и показала высветившиеся цифры. Девять часов
Уставившись на экран, потер глаза, наклонил голову набок и уточнил:
– Утра?
– Ну да. А что?
– Не вечера?
– Нет...
– Я спать, - с трудом поднявшись, уперся ладонями о столешницу и выдавил: - До обеда не буди.
И шоркая ногами, покинул кухню.
Значит вечером идем?
Проводив взглядом фигуру парня, покусала губу.
А чем мне тогда заняться то? До вечера?
Думать о том где был и что делал Глеб не хотелось, итак глядя на него возникало единственное предположение - гулял и пил. Вот только по какому поводу и почему без меня? Я же вроде как официальная невеста и просто обязана присутствовать на сомнительных сабантуях! Или нет? Или Глеб придерживался принципа Вадима да анекдота - со своей картошкой в Беларусь не ездят?
Прищурившись, посмотрела в виднеющееся дно чашки. Как и предполагалось, ответа на этот вопрос там не было, как впрочем и на другой, а что собственно мне делать до восьми вечера?
Тоска...
Вчерашний день сегодня повторился практически один в один. Единственное, позвонила брату, но так как он уже вышел на работу, то смог уделить мне лишь пару минут, сообщив о подхваченным парнями гриппе, из-за чего даже во время законного обеда он будет занят. Это он так тонко намекнул что ни сегодня ни через несколько дней к Вадиму за другими картами мы не поедем.
Плохо.
Промаявшись еще пару часов, решительно собралась и отправилась гулять, благо дождь давно кончила, и прогулке мешали лишь разлившиеся на дорогах озера.
Глеб дал о себе знать часам к пяти. Позвонив на мобильный, потребовал отчитаться о своем местоположении и надавить на сознательность.
– Ты где?
– рявкнув в трубку, зачастил: - Я же тебя предупредил о времени?
– Гуляю, - отодвинув телефон от уха, подождала, пока парень выскажется о моей несознательности (!) и с любопытством посмотрела на притихших подружек, сидевших за соседним столиком и навостривших ушки, локаторами развернувшиеся к моему столику. Заметив взгляд, девчонки покраснели, отвернулись и зашушукались.
– Так где ты?
– В кафе, - нырнув ложечкой в широкую креманку, подхватила кусочек мороженого с глазурью.
– И что ты там делаешь?
– Не поверишь, сижу, - мороженное отправилось в рот.
– И ем.
– Мари!?
– парень тяжело вздохнул и чем-то зашебуршал.
– Время! Мы не успеем.
– Успеем, - в креманке оставалась пара ложек, и бросать свое богатство я была не намерена.
– Кстати, Глеб, не хочешь рассказать, где вчера был? М? А то я переживала.
Не то чтобы я переживала, даже скорее вообще не переживала, вот только ему знать это не обязательно.
–
– О-о-о?
– от неожиданности ложка звякнула о стеклянную стенку.
– А я почему не в курсе?
– Шансы были пятьдесят на пятьдесят. Не хотел говорить раньше времени.
– Ну здорово, что, - отодвинув пустые тарелочки, достала деньги и положила их в счет, попутно раздумывая, почему так рано прошли торги и чем мне это грозит. По всему выходило что ничем плохим. А все даже очень и очень хорошо - быстрее распрощаюсь с договором и Глебом, и быстрее заживу своей жизнью. Вот только чувство какое-то неприятное было, как будто бы меня использовали. С чего бы это?
– Да, здорово, так ты идешь?
– поторопил меня парень.
– Да, буду минут через десять.
Домой я пришла даже раньше, минут через семь, а еще через сорок мы, под непрерывное бурчание Глеба, садились в машину.
– Почему так рано едим? Ты же сказал в восемь.
– Говорил, - нервно закрыв дверь, "жених" завел машину.
– В восемь мы должны быть там, вроде как. А нам ехать еще час!
– И что?
– я ничего не понимала.
– Два часа еще.
– Если бы! Парни позвонили и перенесли встречу на семь. Пристегнись.
Поджав губы, последовала его совету.
Нервный какой. Ему бы радоваться - выиграл стройку. Ну почти выиграл. Так нет. Рычит, пыхтит, глазами сверкает. Мне то почти все равно. С ним не жить, детей не крестить, два месяца или даже меньше продержаться, и прости прощай. Но все же находиться с таким Глебом рядом - мало приятного.
Минут двадцать поглядывая на парня, с силой сжимающего челюсти и до белых костяшек руль, решительно спросила:
– Может расскажешь, что произошло? Ты же вроде радоваться должен, нет? Тендер как никак почти выиграл.
– Какой нахер тендер!
– он неожиданно заорал и ударил руками о руль.
– Глеб!
– я заорала в ответ, испугавшись заюлившей машины.
– Ты что творишь, сволочь.
Вцепившись в руль, он выровнял ход и громко задышал через нос и сцепленные зубы.
Сердце бешено колотилось в груди, пока я дикими глазами смотрела на парня и бибикающие вокруг машины, а пальцами сжимала свое сидение.
– Глеб, идиот, - выдохнув, тихонько провыла. Я и не заметила, как задержала дыхание, и поняла это только тогда, когда легкие обожгло от нехватки кислорода.
– Помереть хочешь? Без меня! Мне еще рано! И в больницу я тоже не хочу! Належалась!
Такого Глеба злого, целеустремленного, готового идти по головам, я еще не видела, и уверена на все сто, что больше не хочу увидеть никогда. И сейчас, цепляясь за ремни безопасности и обшивку машины, я отчетливо поняла, что со всем этим бредом с договором пора прекращать. Но как? Как?
– Эй, ты в порядке?
– медленно повернув голову, наткнулась на внимательный взгляд, старающийся просочиться в душу.
Нехотя кивнув, попыталась в уже спокойном человеке найти того, кто ярко проявил себя буквально пару минут назад, но его не было. Как будто бы показалось. Почудилось?