Мертвый остров

Свечин Николай

«Крейсерок» шел, переваливаясь с борта на борт, как уличная вертихвостка. Волны заливали палубу. Налимов одной короткой фразой охарактеризовал низкие мореходные качества шхуны – и больше ни единой жалобы…

Алексей завел разговор о японских лодках у восточного побережья Сахалина. Часто ли бывают? Как это зависит от сезона? Досматривают ли их наши корабли? Легко ли, к примеру, вывезти беглых каторжников? Последний вопрос особенно удивил лейтенанта. Он пояснил, что японцы ловят в Охотском море главным образом сельдь. В Татарском проливе треску, а здесь сельдь. Ход ее начинается в апреле-мае – по морю будто движется широкая молочная река… А по берегу тянется полоса выброшенных волной рыбин. Даже не полоса, а вал, высотою чуть не

в аршин! Гибнут и пропадают миллионы сельдей! В это время шхун много. Затем появляется весенняя кэта, и японцев опять много, но уже в устьях сахалинских рек. Ловят сами и скупают у инородцев: за тысячу штук дают ведро дрянного спирта. Третий пик японской активности – август, когда идет второй ход лососей. С октября по начало апреля море пустое.

Насчет досмотра дело обстоит так. Залив Терпения разбит на семьдесят участков для лова, и все они куплены японцами. Русских рыбаков нет вообще. В заливе силами того же «Крейсерка» установлен надзор. Японцы по требованию наших моряков допускают на борт осмотровые команды, предъявляют разрешительные бумаги. Кто отказывается, тот ловит незаконно, но таких мало. Надоест бегать каждый раз; да и догонят когда-нибудь. А вот севернее мыса Беллингсгаузена порядка нет. Там ловят одни хищники. Но гоняться еще и за ними «Крейсерок» не в силах. «Окаги-мару» – как раз такое незаконное судно. У него хороший ход, и настичь его не удается. Что у этих японцев на борту – селедочный тук или беглые каторжники, – установить невозможно. Вот только зачем последние рыбакам? И чем кандальники расплатятся?

Алексей не стал рассказывать лейтенанту о золотодобыче. Но теперь ему было понятно, где начало сахалинской «цепочки». Куда она ведет дальше? Если прав барон Витька и в Корсаковском округе есть секретный лагерь, то как его найти? И еще вопрос. Беглые выходят к берегу, а там их уже ждут. Все отлажено. Не через Японию же они нанимают шхуну! Далеко и долго. «Окаги-мару» стоит на одной из японских факторий. Получив заказ, она идет в условленное место. Значит, в округе есть резидент «цепочки», который сводит концы. Надо его отыскать.

Алексей велел высадить его в Тихменевском посту. Вдруг шхуна спустила здесь каторжных на берег? И тайный лагерь неподалеку. Взять солдат и выследить негодяев! Лейтенант Налимов сказал:

– Учтите, Алексей Николаевич, тут приставать трудно! Тихменевск стоит в устье Пороная. На баре страшная толчея. Легко перевернуться, а вода холодная!

– Бар – это что за зверь?

– Эх, ваше сухопутство… Бар – это поперечная песчаная подводная отмель. Ее намывает река при впадении в море. На мелководье сталкиваются две силы: течение реки и встречные морские волны. Жуть! шлюпки переворачивает!

Лейтенант сглазил. «Крейсерок» встал на якорь в трехстах саженях от берега и спустил вельбот. Ванька Пан и хотел бы сопроводить хозяина в пост, но сил для этого у него не было. Лыков поплыл с двумя матросами. Тут-то он и увидел, что такое толчея на баре… Вода будто кипела. Едва вельбот вошел в этот кипяток, его закрутило. Почувствовав, что днище уходит из-под ног, сыщик сделал отчаянное сальто-морталь. Спрыгнул он удачно, даже не нахлебался воды. Матросы схватили было его под локти, как большое сокровище, но скоро отпустили. Алексей одним толчком поставил посудину обратно на киль, взялся за конец и потащил вельбот к берегу. Ему помогали сзади. До суши добрались в полном порядке, только сильно намокшие.

В каждом сахалинском селении есть так называемый станок. Это дом, назначенный для проезжающих лиц из администрации. Он всегда натоплен, и обязательно наготове самовар. Смотритель Тихменевска вышел встречать вельбот. Выяснив, что перед ним новый начальник округа, он отвел его и матросов в станок обсушиться. Угостил всех икряниками – очень вкусными пышками из кэтовой икры и картофеля. Пока пили чай, Лыков спросил служивого о японцах. Оказалось, в двадцати верстах южнее, в Наэро, имеется их фактория, и

шхуны обычно причаливают там. Здесь же только несколько домов ссыльных, склады и караульная команда при них. Поблизости инородческая деревня, но не гиляков, а орочен. Когда начинается ход кэты, из Корсаковска для ее добычи присылают большие партии рабочих. А устье Пороная забито японскими шхунами. В остальное время Тихменевский пост – забытое богом место. Раньше, при японцах, здесь была зимой ярмарка, на которую приезжали якутские купцы. Теперь и это в упадке. Столбовая сахалинская дорога из Рыковского в Корсаковск пройдет в стороне. Ходят слухи об учреждении на острове нового округа, четвертого. Называться он будет Поронайский. Тогда пост сделают его столицей, и тут появится жизнь. Но пока до этого далеко.

Наслушавшись таких разговоров, надворный советник вернулся на корабль. Обратно проскочили без приключений: бар пожалел и без того мокрых людей. Да и море утихло, так что Лыков спокойно уснул в командирской каюте. Он успел увидеть множество японских шхун-хищников. При встрече с «Крейсерком» те быстро уходили под ветер…

В бухту Лососей военно-сторожевое судно пришло в два часа ночи. На пристани тускло горел одинокий фонарь. Никто не спешил подать ялик прибывшему начальнику. Лыков минут десять топтался на палубе. Где там этот чертов Ялозо? Закоченев, сыщик приказал пальнуть из пушки. Лучше прямой наводкой по дому титулярного советника… Налимов обрадовался редкой возможности пострелять. Комендоры зарядили пушку-револьвер Гочкиса (на корабле таких было две) и жахнули в море. Подействовало! Вскоре от пристани отвалил ял и припустил к «Крейсерку». В свете фонаря Алексей разглядел заспанную физиономию Фомы Каликстовича.

– Почему сразу не поплыли? – рявкнул начальник округа. – Я вас чуть не час дожидаюсь!

– Виноват, ваше высокоблагородие! Дежурный не разглядел ваш огонь. Назначен мною за это к порке!

Ялозо грузно забрался на борт. Лыков объяснил ему, что вызван к генералу и вступит в свои обязанности по возвращении из Александровска. Пока же он поручает Фоме Каликстовичу забрать с корабля и поместить в лазаретном морге тело убитого японца. Еще нужно разыскать шхуну «Окаги-мару» и арестовать ее экипаж и пассажиров. И наконец, разослать по всем селениям округа предупреждение: на побережье могла высадиться шайка беглых во главе с Шуркой Аспидом. Всем быть настороже, принять меры к поимке и так далее…

Услышав про покойника и шайку каторжан, титулярный советник попросил объяснений. Ему было сообщено самое необходимое. Весть о том, что бессрочные убийцы покидают теперь Сахалин на японских лодках, поразила Фому Каликстовича. А предположение, что они могут прятаться где-то в округе, насмешило. Однако Ялозо состроил ревностную физиономию и заверил начальника, что «муха не улетит».

Закончив дела, Лыков велел взять курс на Александровск. Налимов обещал сыщику доставить его за двадцать часов. Отослал начальство спать, а сам, железный человек, остался на мостике.

Алексей опять уснул. В Татарском проливе тоже оказалось тихо и безветренно. Ванька Пан храпел, в ящике тихо шуршали гуси. Хорошо…

В двадцать часов Андрей Павлович не уложился. Напротив залива Рудановского сменился ветер, и пришлось медленно подыматься галсами. В результате «Крейсерок» моряковал сутки и встал на рейде Александровского поста лишь в половине шестого утра.

Небритый и пахнущий как гиляк, Лыков сошел на берег. Куда идти? В квартиру батальонного командира нельзя. Таубе пока не вернулся, а без него кто пустит штафирку на постой? И Алексей поехал к Таскину. Иван Сергеевич спал. Гость безжалостно велел его разбудить. Скоро Лыков со своим денщиком уже скоблились в бане окружного начальника. Топили ее, конечно, вчера, но она еще не остыла, помыться двум скитальцам вполне удалось. Завтракать Алексея позвали к генералу. Попросив накормить Ваньку Пана и несчастных гусей, надворный советник отправился к Кононовичу.