Мертвый остров
Шрифт:
Это был не столько завтрак, сколько доклад. Слушали, как всегда, трое: генерал, Таскин и Гизберт-Студницкий. Алексей рассказывал подробно. Как неизвестный открыл из засады огонь, едва не перестреляв всю погоню. Как сыщик обошел его с фланга и вынужден был убить. И как потом на глазах у всех беглые сели на японскую шхуну и ушли в море.
Больше всего сахалинцев поразило то, что Лыков изначально был прав. Совсем недавно в этой же комнате они смеялись над версией о «японском следе». И вот доказательства. Лыков вывалил на стол загадочные предметы, взятые с трупа стрелка: звезды, железные когти и взрывающиеся шарики. Получалось, что приехал камер-юнкер
Побритый и сытый Лыков вернулся на «Крейсерок». Ванька Пан мобилизовал двух каторжных и доставил туда же все имущество Алексея, включая мундиры, ордена и жестянки с паюсной икрой. Многострадальные гуси присоединились к багажу. Рядом стоял германский пароход «Атлас», а на него грузили арестантов. Это были новенькие с «Петербурга», которых после карантина направляли в Корсаковский округ. Где-то среди них находился и Федор Ратманов, он же Фридрих Гезе. Алексей тоже мог сесть на германца и доплыть с комфортом. Но он успел подружиться с лейтенантом Налимовым и его матросами и постеснялся их оставить. В итоге «Крейсерок» снялся с якоря поздней ночью, когда все члены его команды нагулялись по столице… Двое, как и опасался командир, явились во хмелю. И получили от него по банке между лопаток, беззлобно. А Лыков с Налимовым распили на мостике бутылку дорогого французского шампанского. Сыщик специально разыскал ее в лавке Ландсберга, чтобы порадовать храброго лейтенанта.
Глава 9
Начальник округа
«Крейсерок» обогнал германца на шесть часов. Он вошел в бухту Лососей поутру. Налимов хотел доставить пассажира на берег своими силами, но Алексей пожалел людей. На этот раз долго ждать не пришлось, катер прибыл быстро. Надворный советник простился с моряками – за это время он всех узнал по именам. На берегу его уже ожидали подчиненные.
Встречать начальника на пристани собралась вся корсаковская головка. Мало ли, что он временный? А вдруг?.. Ялозо руководил процессом. Помимо уже знакомых лиц явились врач военной команды Зборомирский, заведующий окружным лазаретом Сурминский и священник отец Александр (Винокуров).
Поздоровавшись с кадром, Лыков произнес речь ни о чем и поспешил на службу. Тут же выяснились атрибуты его высокого статуса. Выезд начальника округа был шикарной пароконной коляской, отделанной синей кожей. Верзила-кучер в новой чуйке глядел соколом. Два забайкальских казака, столь редкие на Сахалине, составляли личный конвой. Ялозо, с папкой неотложных бумаг на подпись, изображал из себя правителя канцелярии. Фу-ты ну-ты! До каких верхов ты добрался, Леха, посмеялся про себя Лыков, усаживаясь в коляску. Но более всего возгордился Ванька Пан. Он вытребовал помощников для доставки багажа и начал на них покрикивать… Всполошились гуси, отправляясь в последний путь.
Казенная квартира располагалась в доме на горе, между тюрьмой и храмом. Добротное здание на пять комнат, позади целое хозяйство: конюшня, баня, прачечная, дровник, летняя кухня, флигелек для прислуги. Явилась знакомиться и сама прислуга. Первым вошел повар, упитанный мужчина в белом колпаке, и попросил заказать обед. Алексей поинтересовался:
– А что сам можешь предложить?
Дядька сделал почтительное лицо и сообщил тонким, как у скопца, голосом:
– Смею рекомендовать пулярку, форшмак и лосось грилье под майонезом. А на сладкое пирог с японской хурмой.
– Годится. Ты пока несколько дней покажи себя. А там решим…
Повар поклонился и задом вышел из комнаты. Фома Каликстович пояснил:
– Все, стервец, может, когда трезвый! Ипполит Иванович, господин Белый, самого Кононовича принимал, так его превосходительство остались очень довольны!
– За что прислан?
– Убил по пьяному делу.
– Часто запивает?
– Случается. Но старательный! Боится, шельма, место потерять. Потому как в Корсаковске еще два повара имеются. Больше суток не пьет. Или прикажете заменить?
– Нет, пусть пока остается. Посмотрим. Кто следующий?
– Следующая у нас горничная, зовут Нюня [38] , – Ялозо закатил глаза и причмокнул самым пошлым образом. – Баба – рафинад! Двадцать четыре года, грудью двери вышибает! До ее молочного хозяйства руки так и тянутся!
Лыков скривился:
– Зачем мне горничная?
Титулярный советник сально ухмыльнулся:
– Как зачем? Для здоровья! Доктора рекомендуют, хи-хи…
38
Нюня – уменьшительное от имени Анна.
– Вы вот что, Фома Каликстович. Нюню свою уберите с глаз моих долой.
– Что, даже смотреть не будете? Зря, ей-богу зря! Как увидите, сразу и согласитесь!
– Повторяю: девку убрать.
– Дозвольте взять ее пока к себе? – вкрадчиво попросил титулярный советник.
– Да пожалуйста! – великодушно разрешил Лыков. – Но почему пока?
– Ипполит Иваныч вернется – отберет. Но хоть попользоваться…
– Валяйте. Дальше кто?
– Дальше личный камердинер. Зовут Ельпидифор Ажогин. Трезвого поведения, в воровстве не замечен. Прикажете позвать?
– Я уже привез с собой человека, Ивана Збайкова. Видели его на пристани?
– Так точно-с.
– Вот он и будет моим личным камердинером.
– Ажогина прикажете обратно в тюрьму?
Лыков задумался. Лишить человека, которого ни разу прежде не видел, хорошей жизни?
– Нет. Пусть будет у Збайкова в помощниках. Казна от этого не разорится?
– Никак нет-с! Тут даже поручики держат по три прислуги…
– Быть по сему. Следующий кто?
– Два лакея, первый и второй. Бывают гости-с, одному трудновато…
– Да уж не уголь рубить, действительно трудновато! Пусть войдут.
Лыкову надо было освободить место для Буффаленка. Поэтому он отставил второго лакея за неблагообразную наружность. Всех остальных – кучера, дворника, кухонного мужика и конюхов – утвердил. Совещание закончил приглашением позавтракать. Ялозо был очень доволен. Однако, когда к столу позвали еще и Фельдмана, он попытался отговорить начальника от этого жеста.