Мертвый разлив
Шрифт:
– Если потребуется для дела, – подтвердил зачинатель, мрачнея на глазах. – А жирующим на тучных лугах барашкам лучше уразуметь, какой ценой оплачено их благоденствие. Когда они осозна ют собственную мерзость, всем станет легче.
– Но раз вы настолько презираете людей, чего ж за них радеть? – удивился Вадим. – Или вам тоже неймется наследить в Истории? Фараоны, помнится, возвеличивали себя каменными грудами до небес, а вот тираны посвежее, начиная с Чингиза, вместо булыжников используют в пирамидах людей, мертвых или
– А вот мы поглядим! – запальчиво возразил старик. – Думаешь, спроста развелось вокруг столько хищников? Это наш вид заботится о выживании, теснее сплачивая особи. Природа мудра – не то, что люди. Без страха не будет прогресса, все обратятся в дегенератов, в растения, даже о себе не смогут заботиться!
– Так природа или бог? Вы бы определились сначала…
– И дело не только в маньяках, – не слушая, вещал пророк. – Помнишь, как полыхнула народная ярость в ночь Варфоломея? Весь город поднялся, точно человек, и в несколько часов вымел из себя скверну! Пять тысяч покойничков за один присест – каково!
– По стране их набралось тысяч тридцать, – прибавил Вадим. – И что?
– А то, что в каждом живет душегуб. И когда такое чудище вдруг вздыбится сразу из всех, лучше чтобы для него уже подготовили голову – из самых злобных, вскормленных на крови… другие не справятся. Иначе опять получите свой “бессмысленный и беспощадный” – не хочется, небось?
– Нужна “направляющая сила”?
– А хоть бы и так!
– Но ради чего все? – допытывался Вадим. – Что это за благо такое – общее? Ну объясните, я ведь пытаюсь понять!..
– Ради людей, – убежденно ответил старик. – Они хотели жрать да плодиться? Так я им это обеспечу, причем за минимальную цену.
– И вы уверены, что их потребности этим исчерпываются? А если кто-то захочет большего?
– Ради общего приходится жертвовать частным.
– А что есть благо, станете определять вы? Тоже ведь проходили!
– Почему – я? Существует массы. А они всегда отвергают одиночек, даже сверходаренных. Все должны подстраиваться под стандарт, иначе…
– “Кто не с нами, тот против”? А с несдавшимися – по известному рецепту?
Теперь это больше напоминало диспут, религиозный или философский. Два убежденных в своей правоте адепта, сцепившихся намертво, – не хватало лишь публики да почтительно внимающих учеников. Однако не слишком ли далеко они разошлись, чтобы еще слышать друг друга? Странно, что старикан вообще реагирует на чужие доводы – может, оттого, что они созвучны его сомнениям? Впрочем, откуда у него сомнения!
– И вы утверждаете, будто все эти убийства, насилия, кровь – во благо? – недоумевал Вадим. – Что на мертвой топи сможет прорасти хоть что-то?
– Назовем это удобренной почвой, – усмехнулся старик. – Говорят же, будто поля сражений самые урожайные. Один
– Ну да, “кровавая жатва”! – кивнул Вадим. – А знаете, как называется поклонение не любви, но страху? Сатанизмом. Стало быть, любые проповедники насилия – сатанистам родные братья, как бы себя ни обзывали: товарищами, патриотами, государственниками. Конечно, они прикрываются волей большинства, но тому-то диктует выстроенная ими же пирамида, на вершине которой властвуют единицы!..
– А вам все добреньких подавай, христосиков не хватает? Гуманисты штопанные, жалельщики сранные, пацифисты! – Старик хрипло рассмеялся: – “Кто из вас без греха, первым брось в нее камень” – ха! Скажи он так сейчас, ее завалят булыгами, курган воздвигнут! Или утопят блудницу в сортире, залив похотлище свинцом!..
“Вот это, пожалуй, верно, – нехотя признал Вадим, ежась от такой картинки. – Кто сейчас оглядывается на собственные грехи?”
– Как по-вашему, – сказал он, – почему все знают беднягу Христа, а всемогущий и деспотичный Савоаф – в тени? Может, потому, что людям нужен всемилостивый и сочувствующий бог? А грозных правителей хватает и на Земле.
– И сказал Господь: “Не мир Я принес вам, но меч!”
– А еще говорил, – подхватил Вадим. – “Все взявшие меч, мечом погибнут”. Видите? Каждый находит, что ему ближе, – на все вкусы учение!
– Подставь другую щеку, да? – бесновался дед, брызгая слюной. – Тебе все царства на блюдечке, а ты – тьфу!.. Думаешь, это ты блажен? Ты ведь даже не веруешь!
– Что, вас тоже обделили любовью? – участливо спросил Вадим. – Пришлось ее покупать или выцарапывать силой? Похоже, вы и себя не любите – отсюда ваши беды. Возненавидь себя, как ближнего своего! И как еще ублажить больную совесть, если не сваливать вину на других?
Кажется, переходим на личности, со смешком отметил он. Пора, пора… Собственно, почему нет? Разве убеждения – не функция личных качеств? Конечно, если ты не набрался доводов у соседей. Так вперед!
И уж в этом старец немедленно поддержал противника, хотя вряд ли умел пикироваться с той же живостью.
– Много воли вам дали, нынешним, – объявил он. – Распустились!
– Правда? – удивился Вадим, невольно озираясь: и где она, сия воля?
– Вот меня папаша держал в строгости.
– Шаг в сторону – считался побег?
– Попробовал бы я ослушаться!..
– То-то вы отвели душу, когда вырвались из-под опеки! – рассмеялся Вадим. – Не запили, нет? Помню, мои сокурсники…
– И мои чада ходили по струнке, – перебил старик. – Вбивал им послушание через задницы. Зато теперь…
Он вдруг осекся и повел вокруг растерянным взглядом, будто вспомнилось что-то, не из самого приятного.
– Может, так и удастся внушить покорность, – немедленно ввернул Вадим. – А вот ума точно не прибавить.