Мерзость
Шрифт:
Финч нырнул в черный проем и нащупал выключатель.
Первый — он первый по моим, американским, меркам — этаж этого пакгауза оказался вовсе не огромным складом, как я ожидал. Хотя, конечно, он им когда-то был, но теперь его разделили перегородками. Девятифутовые стены без потолков создавали десятки складов, в каждый из которых вела металлическая решетчатая дверь с висячим замком. Мы прошли вслед за Финчем примерно до середины огромного, отдававшего эхом помещения, затем он снял с кольца еще один ключ, открыл решетчатую дверь и придержал ее, пропуская нас в комнату размером приблизительно 25 на 20
Внутри длинный верстак вдоль дальней стены был завален баллонами с кислородом.
Стена слева от нас была увешана ледорубами разного размера и формы. Полки были уставлены огромным количеством ботинок, шипованных и подбитых войлоком, а на длинной вешалке красовалась череда шерстяных альпинистских курток, арктических анораков и целый ряд длинных стеганых курток. Я насчитал десять штук и удивился, зачем Финчу столько.
Хозяин закрыл дверь, а я подошел к куртке, поднял полу длинного пуховика, висевшего на вешалке, и спросил:
— Это и есть ваша знаменитая куртка из ткани для воздушных шаров?
Финч пристально посмотрел на меня. Совершенно очевидно, что он перенес много насмешек по поводу этой одежды.
— Это наполненная гусиным пухом куртка, которую я сконструировал специально для Эвереста, — буркнул он. — Да, действительно, из такой ткани делают воздушные шары — единственный материал из тех, что мне удалось найти, который не рвется и который можно без труда прострочить, чтобы сделать отделения для пуха. Куртка не позволяла мне замерзнуть на высоте почти двадцати четырех тысяч футов, ниже Северо-Восточного гребня.
— Могу засвидетельствовать, — усмехнулся Дикон. — Мы трое — Джордж, Джеффри Брюс и я, а Брюс в то время был новичком — использовали «английский воздух», кислородные аппараты Джорджа, чтобы пройти через Желтый пояс до самого Северо-Восточного гребня. Мы поднялись бы и на гребень, не сломайся у Брюса кислородный аппарат. К счастью, Джордж захватил с собой запасную стеклянную трубку, но пришлось остановиться и переделать свой кислородный аппарат, чтобы тот подавал кислород и Джеффри, и ему самому, пока он чинил снаряжение Брюса. И все это на высоте двадцати семи тысяч трехсот футов… в то время высшей точки, куда люди когда-либо поднимались пешком.
— А потом пришлось повернуть назад, — сердито прибавил Финч. — Отказаться от попытки покорить вершину из-за состояния Брюса, который какое-то время не получал кислород. А он был одним из тех, кто особенно настаивал на восхождении без «искусственного воздуха». Будь он опытным альпинистом… — Гнев в его голосе пропал, сменившись печалью, но лицо сохранило мрачное выражение.
Дикон кивнул, разделяя разочарование Финча. Тогда я понял, впервые за все время, каким разочарованием для этих двоих человек, каждый из которых во время экспедиции 1922 года поднимался выше, чем Мэллори или кто-то другой, стало лишение шанса повторить попытку в 1924 году. Какую ярость они должны были испытывать, когда им сообщили, что их не выбрали для участия в экспедиции на Эверест! Держа в одной руке стеганую куртку Финча, я вдруг представил горечь, которую должны были чувствовать эти два гордых человека.
— Я имел в виду лишь то, — сказал Дикон, — что когда вечером мы вернулись в четвертый лагерь, мы с Джеффри Брюсом промерзли до костей,
— Девять? — удивился Жан-Клод. Он окинул взглядом вешалку с толстыми пуховиками. — Зачем так много? Они такие непрочные, что быстро порвутся?
— Нет, — сказал Дикон. — Я подумал, что у каждого из нас должно быть по два носильщика, чтобы разбить высокогорный лагерь на подступах к вершине. И заказал для них дополнительные кислородные аппараты и пуховики. Всего девять. Они прекрасно складываются. Сегодня мы упакуем их в чемоданы и сами отвезем назад, чтобы они не потерялись при пересылке.
Финч усмехнулся.
— Мэллори вписал мои пуховые куртки в список одежды для альпинистов во время прошлогодней экспедиции, — сказал он. — Но мне их не заказали. Предпочли идти в горы — и умереть — одетые в шелк, шерсть, хлопок, шерсть, шерсть и еще раз шерсть.
— Шерсть держит тепло, когда она многослойная, — нерешительно возражает Жан-Клод. — Она много раз спасала мне жизнь во время ночевок высоко в горах.
Финч не стал возражать, а лишь кивнул и провел рукой по двум поношенным шерстяным курткам и одному ветрозащитному анораку «Шеклтон».
— Шерсть — превосходный материал, пока не намокнет. От нашего пота, а также от снега или дождя. А потом вы таскаете сорок фунтов влажной шерсти во время восхождения, в дополнение к сорока или пятидесяти фунтам в рюкзаке и тридцати с лишним фунтам кислородных аппаратов. И если вы остановитесь высоко в горах на холодном ветру, пот замерзнет в нижних слоях… — Он покачал головой.
— А разве ваш пуховик не впитывает пот и не теряет эластичность, когда намокает? — спросил я.
Финч снова качает головой.
— Я надевал обычное шерстяное белье, но потел меньше из-за того, что пух дышит. Пух теряет свои термоизолирующие свойства, когда намокает — именно воздух сохраняет тепло для гуся, а теперь и для меня в куртке из гусиного пуха, — но ткань для воздушных шаров, которую я выбрал, отталкивает воду, если только не погружать ее в озеро. — Он выдавил из себя улыбку. — На Эвересте, на высоте более двадцати тысяч футов, не так много озер… если не поскальзываться.
— Я не знал, что на верхних подступах к леднику Ронгбук есть озера или другая стоячая вода. — Жан-Клод пристально смотрит на Финча. — Всего лишь озерца талой воды у входа в ледниковую долину.
Джордж Финч вздохнул в ответ на это явное занудство моего французского друга и слегка пожал плечами.
— Если пролететь две мили по вертикали с Северо-Восточного гребня или с гребня, где находится вершина Эвереста, силы удара будет достаточно, чтобы расплавить лед и создать приличный пруд.
Финч не хуже нас знал — почти все альпинисты имеют возможность убедиться в этом на собственном опыте, — что сорвавшийся альпинист почти никогда не падает к самому подножию горы. Тело по пути вниз ударяется о многочисленные скалы, валуны, ледяные плиты, выступы и другие препятствия… так что до ледника долетят лишь маленькие окровавленные фрагменты, принадлежность к человеку которых опознать практически невозможно.