Мерзость
Шрифт:
— Джейк, Жан-Клод, — продолжал Дикон, — позвольте представить вам мистера Джорджа Ингла Финча. Вы оба знаете, что два с половиной года назад мы с мистером Финчем участвовали в экспедиции, которая поднялась на высоту больше двадцати семи тысяч трехсот футов на Восточном гребне и Северном склоне Эвереста… без кислорода. В то время это был рекорд высоты. Но, несмотря на то, что в тот день у нас не было баллонов, Джордж помог разработать кислородные аппараты, которыми пользовались Мэллори и Ирвин, когда пропали в июне прошлого года, и он любезно согласился после ланча показать нам свою мастерскую и продемонстрировать оборудование… а также дать несколько советов относительно нашей… поисковой экспедиции.
Похоже,
— Садитесь, пожалуйста, — сказал он. — Я позволил себе заказать вино, но мы можем попросить к столу другую бутылку… особенно если платишь ты, Ричард. — На лице Финча мелькнула улыбка, обнажившая слегка пожелтевшие от никотина, но крепкие зубы. Вопреки предвзятым обвинениям Альпийского клуба, он явно чистил их чаще одного раза в год. — В этом заведении хорошо кормят, но я редко могу позволить себе сюда наведываться, даже на ланч, — продолжил он на своем британском английском с легким немецким акцентом. — И именно поэтому предложил встретиться тут, когда ты сказал, что оплачиваешь счет. — Он небрежно махнул официанту, и — к моему удивлению — затянутый в смокинг джентльмен отреагировал мгновенно и с явным почтением. Видимо, в Цюрихе хорошо знали о достижениях Финча в области альпинизма. А может, официанты просто считали, что каждый, кто может себе позволить обед в ресторане «Кронхалле», достаточно богат, чтобы заслуживать уважительного обращения.
Признаюсь, что чувствовал некоторое раздражение, когда мы заказывали ланч (я просто сказал, что буду то же, что и Дикон), а Жан-Клод с Финчем оживленно обсуждали, какое вино заказать к столу. Мое недовольство было вызвано предположением, что фраза Финча: «В этом заведении хорошо кормят» — была произнесена специально для меня, типичного американца, да еще на вид не слишком успешного. (Вскоре я понял, что ошибался. Джордж Ингл Финч говорил на многих языках и часто для развлечения включал в свою речь разговорные выражения, даже американизмы. К концу проведенного в Цюрихе дня мне стало ясно, что Финч, обладая обостренным чувством собственного достоинства, прилагал меньше усилий, чтобы произвести впечатление на окружающих своими знаниями, героизмом и достижениями, чем любой другой альпинист.)
Кормили действительно хорошо. Вино, как бы оно ни называлось (и как ни плохо я разбирался в вине в возрасте 22 лет), было превосходным. А официанты, от которых я ожидал напыщенности и даже некоторого немецко-швейцарского высокомерия по отношению к маленькой группе иностранцев, оказались чрезвычайно вежливыми и были почти незаметны, когда молча подавали блюда и убирали со стола. (Представление о том, что незаметность официанта свидетельствует о качестве обслуживания, я позаимствовал у отца. Один из немногих непрошеных советов, которые я вообще от него слышал, — если не считать того дня, когда они с мамой привезли меня в Гарвард и он отвел меня в сторону и строгим голосом произнес: «Вот так, Джейк. С этого момента ты сам за себя отвечаешь. Постарайся держать бутылку виски подальше от спальни, член — в штанах, а голову — в книгах, пока не получишь диплом. Любой диплом».)
Я ставлю бокал с вином на стол и понимаю, что Финч, Жан-Клод и Дикон обсуждали наши планы — каковы они были на тот момент — грядущей «поисковой экспедиции», чтобы привезти личные вещи Бромли его матери, или, поскольку мы все понимаем, что шансы на это близки к нулю, хотя бы составить ясную картину гибели молодого Персиваля. Дикон заверил нас, что Финч понимает, что новостями о нашей частной экспедиции не следует делиться ни с кем.
— Кроме
— Значит, вы были знакомы с Персивалем… лордом Персивалем Бромли? — спросил Жан-Клод.
— В первый раз мы встретились около года назад, когда он нанял меня в качестве проводника, — отвечает Финч на своем довольно приятном британском английском с легким немецким акцентом. — Бромли хотел пройти траверсом по Дув-Бланш… — Он умолк и впервые посмотрел на меня. — Дув-Бланш — это пик, мистер Перри, острый и крутой, в стороне от главной цепи Гран-Дентс на восточной стороне долины Ароллы.
— Я там был. — В моем голосе проступает нетерпение. В конце концов, я больше не новичок в альпинизме. Прошлой осенью я прошел траверсом по Дув-Бланш с Жан-Клодом и Диконом.
Похоже, Финч не заметил моего тона. А может, заметил, но почему-то решил не обращать внимания. Он кивнул и продолжил рассказ:
— Молодой Перри даже тогда был способен на этот траверс, но намеревался попробовать свои силы на череде «восхитительных», как он их называл, и довольно впечатляющих расселин, прорезавших двухсотфутовую скалу над верхним ледником Ферпекль, и хотел, чтобы кто-то шел с ним в связке.
Мы втроем ждали, но Финч как будто потерял интерес к Бромли и снова принялся за стейк и вино.
— И как он вам показался? — спросил Дикон.
Финч посмотрел на него так, словно тот говорил на суахили. (Хотя потом я понял, что это неудачное сравнение, потому что, как выяснилось, Джордж Ингл Финч действительно немного говорил на суахили, а понимал почти все.)
— Я хотел спросить, — уточнил Дикон, — как он себя вел?
Финч неопределенно пожал плечами, и на этом разговор мог, к сожалению, закончиться, однако он, наверное, вспомнил, что мы проделали долгий путь и, вполне возможно, скоро будем подниматься на большую высоту по склону горы Эверест, чтобы отыскать тело Перси Бромли, а также что, как-никак, мы (или леди Бромли) платим за его ланч в одном из самых дорогих ресторанов Швейцарии. Или даже всей Европы.
— С Бромли было все в порядке, — сказал Финч. — Лазал очень хорошо — для любителя. Ни разу не пожаловался, даже когда нам пришлось провести долгую, холодную ночь на очень узком карнизе, без еды и должного снаряжения, на том крутом южном гребне в одном коротком, но сложном переходе от вершины. Ни теплой куртки, ни спальника, ни выступа на поверхности скалы, к которому можно привязаться. Карниз был шириной с этот поднос для хлеба… — Финч кивком указал на узкий серебряный поднос. — У нас не было свечей, чтобы держать под подбородком на тот случай, если мы задремлем, и поэтому мы всю ночь по очереди сторожили друг друга, чтобы не дать другому заснуть и свалиться на ледник, который находился в тысяче футов под нами.
Финч помолчал, а затем, возможно, желая убедиться, что мы правильно его поняли, прибавил:
— Я доверил парню свою жизнь.
— Значит, лорд Персиваль был не таким уж неопытным альпинистом, как теперь утверждают некоторые? — Дикон приканчивал Tafelspitz — превосходное блюдо из кусочков говяжьей вырезки с овощами и всевозможными специями в густом соусе, подаваемые с жареными ломтиками картофеля, яблочным пюре и сметаной с хреном. Меня всегда восхищало, как британцы могут поднести ко рту вилку с кусочком мяса в соусе на обратной стороне прибора, причем так, что это кажется не только легким, но и правильным. Есть в Англии и в Европе, подумал я, это все равно что отправиться в Китай и привыкать пользоваться палочками.