Мещане

Писемский Алексей Феофилактович

– А этого не бывало?
– полюбопытствовал Бегушев.

– Было один раз, - не скрыл Долгов.
– Протоколы у меня обыкновенно лежали на столе в кабинете; заболел мой младший ребенок холериной, а около нас была сильная холера; я перепугался, растерялся, схватил первую попавшуюся мне бумагу, намазал на нее горчичник и приставил к желудочку ребенка; бумага эта оказалась протокол!..

Бегушев невольно усмехнулся. Положение Долгова, впрочем, его тронуло. "Неряха этакой, без средств, с семьею и, вероятно, глупой семьею; но как тут помочь? Дать ему денег на газету? Но это все равно, что их в печку

бросить; они у него уплывут неизвестно куда и на что", - думал он и сказал вслух:

– В таком случае начните государственную службу.

– Где ж государственную службу?
– проговорил Долгов.

– Тюменева вы знаете и помните?
– спросил Бегушев.

– Еще бы, господи!
– воскликнул Долгов.
– Подите, куда пролез этот господин, а не бог знает что такое!
– прибавил он.

– Тюменев человек целостный, а не такой размазня, как мы с вами! сказал Бегушев.
– Хотите, я напишу ему об вас?

– Пожалуйста, сделайте милость!
– произнес обрадованным голосом Долгов.

– Напишу, только вперед уговор: если вы поступите к Тюменеву на службу, то протоколов не рвите на горчичники, - он вам не простит этого!

– Что об этом говорить!.. Это была случайность, - возразил Долгов; но в самом деле это была вовсе не случайность. Он не одни протоколы, а целые дела затеривал и писал такие решения, что мировой съезд, по неясности, их почти постоянно отменял.

От Бегушева Долгов уехал, уже рассчитывая на служебное поприще, а не на литературное. Граф Хвостиков, подметивший в нем это настроение, нарочно поехал вместе с ним и всю дорогу старался убедить Долгова плюнуть на подлую службу и не оставлять мысли о газете, занять денег для которой у них оставалось тысячи еще шансов, так как в Москве много богатых людей, к которым можно будет обратиться по этому делу.

Написанные графом несколько фельетонов, которые были замечены в публике, вскружили ему голову, как некогда заставляли его бредить финансовые проекты.

– Что это за время омерзительное, - сказал Бегушев, оставшись один, даже из такого благороднейшего пустомели, как Долгов, сделало чуть не жулика!

Глава III

Величию и славе Домны Осиповны в продолжение всего наступившего лета пределов не было. На большей части дач, особенно в парке и Сокольниках, было переговорено, что она теперь владетельница пятимиллионного после мужа состояния. Домна Осиповна действительно, сблизясь опять с мужем после разлуки с Бегушевым, успела от Олухова взять домашнее духовное завещание на все его состояние. Тогда она сделала это под величайшим секретом, но в настоящее время духовная эта была уже утверждена судом. Каждый хороший вечер Домна Осиповна каталась в Петровском парке на паре англизированных лошадей в шорах, с кучером и с лакеем в круглых шляпах, с перекинутыми на задок козел их шинелями. Домна Осиповна за границей видела такую моду, и ей очень она понравилась. Сама она одета была в глубокий траур. Около ее экипажа часто, как два адъютанта, скакали верхами Янсутский и Перехватов. Домна Осиповна очень томно и тонно кивала головой встречающимся знакомым. В одну из таких прогулок Домну Осиповну сопровождал один только Янсутский, который сидел с ней в коляске и был, сверх обыкновения, очень молчалив и мрачен.

– Вы не желаете пройтись?
–

сказал он, когда выехали на шоссе к Петровскому-Разумовскому.

– Пожалуй!..
– сказала Домна Осиповна и не совсем охотно вышла из экипажа.

Они пошли по тропинке. Домна Осиповна заметно старалась не опереживать своей коляски и не отставать от нее.

Янсутский сначала ни слова не говорил и только кусал свои жиденькие усы.

– Домна Осиповна, - произнес он, наконец, - я не очень вам противен?

Домна Осиповна обратила на него удивленные глаза.

– К чему этот вопрос?
– проговорила она и вместе с этим вспыхнула.

– Во-первых, вы знаете, к чему этот вопрос, - отвечал Янсутский.
– Я человек практический, больших разглагольствований не люблю, и если что говорю, так прямо и правду.

– Ну, не всегда, я думаю, правду!..
– заметила Домна Осиповна.

– Всегда!.. Во всех случаях моей жизни!..
– продолжал Янсутский.
– И прежде всего скажу, что как ни чувствительно жиганул меня Хмурин, но я в порядочном денежном положении, почти в миллионе.

"С первого же слова и солгал!" - подумала Домна Осиповна, потупляясь. Она от многих слышала, что Янсутский, напротив, сильно расстроился в делах своих.

– Холостая жизнь мне надоела, - объяснял он далее, - я желаю завести семейный уголок!.. Вы мне давно чрезвычайно нравитесь! Вследствие всех сих и оных обстоятельств я и прошу вас сказать: согласны ли вы отдать мне вашу руку и сердце?

Янсутский хоть и старался говорить комическим тоном, но видно было, что внутри у него кипело.

– Нет, не согласна, - не замедлила ответом Домна Осиповна, произнося эти слова твердым голосом.

– По какой причине?

– По многим!

– Желательно бы знать хоть одну из них.

– Главная та, что вы человек не нежный, а я прежде всего желаю, чтобы муж был нежен со мною и деликатен!..

– Из чего вы заключаете, что я не нежен?

– Господи, я достаточно видела, как вы обращались с Лизой Меровой!

– Вот еще кого привели в пример: Мерову!.. Дуру набитую, которую я никогда и не любил, доказательством чему служит то, что я не женился на ней!.. Что мне мешало?

– Мешало вам не то, а другое...

– Что такое другое?

– То, что она бедна!

Янсутского передернуло.

– А вам я делаю предложение, вы полагаете, оттого, что вы богаты?

– Конечно, отчасти и оттого!

Янсутский на некоторое время замолчал и опять стал кусать свои усы. Видимо, что он соображал, как ему далее вести атаку.

– Но замуж вы, конечно, выйдете и, вероятно, скоро?
– спросил он.

– Может быть, - отвечала равнодушным голосом Домна Осиповна.

– Я даже знаю, за кого!
– подхватил Янсутский.

– И то может быть!

– За Перехватова, так?

– Почему же именно за Перехватова?..
– полувоскликнула Домна Осиповна и засмеялась.

– Не за Бегушева же?
– говорил Янсутский совсем с перекошенным ртом.

– За Бегушева я вышла бы, но он сам не женится на мне!

– К чему такое отчаяние?.. Попробуйте опять заманить его в свои сети!

– Пробовала, и ничего не вышло.

– Пробовали уж?

– Да!