Мессии, лжемессии и толпа
Шрифт:
Если за основу классификации толпы взять характер поведения в ней людей, то можно выделить несколько ее типов и подтипов.
Оказиональная (ситуативная) толпа. Образуется на основе любопытства к неожиданно возникшему происшествию (дорожная авария, пожар, драка и т. п.). Она может быть как пассивной, так и весьма активной, оказывая, например, кому-либо помощь.
Конвенциональная толпа. Образуется на основе интереса к какому-либо заранее объявленному массовому развлечению, зрелищу или по иному социально значимому конкретному поводу. Готова лишь временно следовать достаточно диффузным нормам поведения, но если
Экспрессивная толпа. Она формируется, как и конвенциональная толпа. В ней совместно выражается общее отношение к какому-либо событию (радость, энтузиазм, возмущение, протест и т. п.), например к спортивному состязанию.
Экстатическая толпа. Представляет собой крайнюю форму экспрессивной толпы. Характеризуется состоянием общего экстаза на основе взаимного, ритмически нарастающего заражения (массовые религиозные ритуалы, карнавалы, рок-концерты и т. п.).
Наибольшую опасность представляют агрессивные фанатичные толпы, особенно если они стимулированы религиозными предрассудками. П. Концен, посвятивший фанатизму интересное исследование, выделяет его масштабы, сопоставляет с фундаментализмом и ненавистью, выделяет различные виды фанатизма, при этом показывая связь между различными видами и возможности перехода одного в другой.
Нас в этой книге по понятным причинам интересует политический фанатизм, поскольку именно он питал и поддерживал тоталитарные режимы. Но ограничиться именно этим видом фанатизма было бы ошибкой, поскольку религиозный фанатизм связан со всеми видами религий, христианской в том числе. Известно также, что современный исламский терроризм во многом обусловлен фанатизмом.
Суть политического фанатизма, по Концену, — бескомпромиссное утверждение общественной цели, национальной независимости, господства одной расы, всемирной справедливости[102]. Сходство с религиозным фанатизмом зачастую состоит в мифически сакральном почитании своего дела, которое получает статус чего-то возвышенного, божественно трансцендентного. Под религиозным фанатизмом Концен предлагает понимать неизмеримые отношения с другими религиями (или неверующими вообще. — Ю. А.). Ведь имеется в виду абсолютно противоположное — неизмеримые извращения человеческой веры, которые в самых крайних случаях позволяют нам заглянуть прямо в ад. Абсолютно закаменелая, нетерпимая, игнорирующая любое добро и гуманность вера, которая изнуряет себя в борьбе с сомнениями, с желанием уничтожить зло, — это и есть первоначальная форма фанатизма. Главное требование — примирение всех религий. Это превращается здесь в радикальную противоположность. Никакое притязание на власть не реализуется так явно, как то, которое прикрывается волей бога; нигде групповой эгоизм не проявляется так бескомпромиссно, как тогда, когда он призывает к религиозным обетам; ни один образ врага не демонизируют так скверно, как тот, который объявляют безбожным или одержимым дьяволом. Религиозный фанатизм во все времена и во всех культурах оставил ужасный след в виде деструктивных сект, инквизиции и священных войн. Именно войны монотеистических религий за единственную веру, способную сделать человека счастливым, слили гекатомбы крови и причинили глубокие травмы коллективной психике христиан, евреев и арабов. Также кажущиеся толерантными азиатские религии постоянно порождали оргии деструктивности — достаточно вспомнить резню между индусами и сейками или террор секты Аум[103].
Лебон различал виды толп по признаку гомогенности: разнородная, анонимная (уличная, например), персонифицированная (парламентское собрание), однородная, секты, касты, классы. Современные представления о типологии толпы несколько отличаются от взглядов Лебона. Об организованной толпе уже шла речь выше. Также сложно рассматривать в качестве толпы персонифицированное собрание людей типа производственного совещания, парламентского собрания, присяжных суда (Лебон относит эти образования к категории «толпа»),
Есть все основания думать, что все-таки одним из основных системообразующих признаков толпы является ее стихийность. Но следует подчеркнуть, что она вполне может быть организована.
Толпа обладает и другими психологическими особенностями, знание которых поможет понять механизм ее преступного поведения.
В психологической структуре этого образования можно выделить: когнитивный, эмоционально-волевой, темпераментальный и моральный аспекты.
Важными психологическими характеристиками толпы являются ее бессознательность, инстинктивность и импульсивность. Если даже один человек довольно слабо поддается посылам разума, а потому большую часть поступков в жизни делает благодаря эмоциональным, порой совершенно слепым импульсам, то людская толпа живет исключительно чувством, а чаще эмоциями и слепыми влечениями, логика противна ей. Вступает в действие неуправляемый стадный инстинкт, особенно когда ситуация экстремальна, когда нет лидера и никто не выкрикивает сдерживающие слова команд. Разнородное в каждом из индивидов — частице толпы — утопает в однородном, и берут верх бессознательные качества. Общие качества характера, управляемые бессознательным, соединяются вместе в толпе. Изолированный индивид обладает способностью подавлять бессознательные рефлексы, в то время как толпа этой способности не имеет.
У толпы сильно развита способность к воображению, фантазированию и мифологизированию. Толпа очень восприимчива к впечатлениям. Образы, поражающие воображение толпы, всегда бывают простыми и ясными, как и истины, однозначные и плоские, усваиваемые ею. Вызванные в уме толпы кем-либо образы, представления о каком-нибудь событии или случае по своей живости почти равны реальным образам. Не факты сами по себе поражают воображение толпы, а то, как они предъявляются ей. Она не требует доказательств сообщаемых фактов, ей достаточно, что они доводятся до ее сведения.
Еще один очень важный эффект толпы — коллективные галлюцинации. В воображении людей, собравшихся в толпе, события претерпевают искажения. Толпа мыслит образами, и вызванный в ее воображении виртуальный образ, в свою очередь, вызывает другие, той же природы, причем они могут не иметь никакой логической связи с первым. Толпа не отделяет субъективное от объективного. Она считает реальными образы, вызванные в ее уме и зачастую имеющие лишь очень отдаленную связь с наблюдаемым ею фактом. Толпа, способная мыслить только образами, восприимчива только к образам.
Толпа не рассуждает и не обдумывает. Она принимает или отбрасывает идеи целиком, не будучи способной их расчленять и анализировать по частям. Она не переносит ни споров, ни противоречий. Ее рассуждения основываются на ассоциациях, но они связаны между собой лишь кажущейся аналогией и последовательностью. Толпа способна воспринимать лишь те идеи, которые упрощены до предела. Суждения толпы всегда навязаны ей и никогда не бывают результатом собственного всестороннего обсуждения. Если бы она была способна обсуждать, тем более здраво и взвешенно, это была бы уже не толпа.
Толпа никогда не стремится к правде. Она отворачивается от очевидности, которая не нравится ей, и предпочитает поклоняться заблуждениям и иллюзиям, если только они прельщают ее, если они соответствуют тем разжеванным истинам, которые она уже поглотила. Для толпы, не способной ни к размышлению, ни к рассуждению, не существует ничего невероятного, однако невероятное и поражает всего сильнее. Она верит в него, особенно если оно исходит от авторитетного человека, которому она привыкла подчиняться. Толпа, например, может легко поверить в то, что переживаемые страной трудности возникают только по причине происков зарубежных врагов или обмана вселившихся инородцев.