Мессир Константин. Дом колдуна
Шрифт:
— По-моему, — осторожно начал он, — этот дом не получится купить. Такое ощущение, что у него уже появился хозяин…
— С чего он появился?! — старикан аж закашлялся. — Что ты несешь? С этим домом не справится какой-то юнец!
— Но это же сын…
— Павловский говорил, что его сына больше нет! Он же не зря это говорил! — старик, казалось, сейчас задохнется.
Тут можно здорово поспорить. Для того, кого нет, этот — подходящего слова до сих пор не подбиралось — был пугающе живой. Куда живее сидящей рядом мумии. Взгляд невольно упал на морщинистый палец, который украшало тяжелое кольцо с гербом. Позолоченная
— Завтра ты снова пойдешь, — проскрипел рядом старик, — и наконец заставишь его продать дом!
Заставить? Его?.. В эту секунду Юрий принял второе важное решение в своей жизни — после той чертовой сделки с Темнотой. О нет, больше он в этот дом не пойдет — даже за километр не приблизится. Он больше вообще не будет работать с колдунами.
Ep. 10. Темная сторона (IV)
За окном была темнота. Темнота, казалось, была повсюду. То и дело под дверью моей комнаты мелькала тень — явно не человеческая. Там будто проползало что-то огромное, неспешно протаскивая палец за пальцем — раз за разом, туда-сюда, расхаживая кругами как докучливый часовой. Хочешь ко мне — так рискни вломиться. Но тень лишь продолжала мельтешить, вызывая досаду. Не выдержав, я сам распахнул дверь — однако по ту сторону было пусто, и только луна разбрасывала кривые лучи по темному коридору. Казалось, этот дом играет со мной.
На тумбочке около кровати задергался смартфон. Звонила ведьмочка, видимо, решившая больше не сердиться. Я принял вызов, и в окошке видеосвязи появились копна каштановых кудряшек и веснушчатый нос.
— Все, — с ходу заявила его обладательница, — я больше на вас не обижаюсь! Но могли бы и сказать, что едете за твоим наследством, а не просто развлекаться.
— А сама не догадалась?
— Догадалась, — подруга гордо тряхнула кудряшками. — А потом еще и бабушка сказала, что у тебя теперь дом в столице…
Под дверью снова промелькнула надоедливая пятипальцевая тень. И ведь точно знаю, что если опять открою — там опять будет пустота.
— А еще бабушка сказала, — болтала Агата, — что тебе и титул вместе с домом перейдет. Правда?
— Любишь же ты сплетни собирать.
— А что такого? — отозвалась она. — Это же твое наследство. Ты же сам хотел быть как твой отец…
Темная улица тонула в тишине, чего не скажешь об этой комнате. Луна казалась уродливой, как будто ее обкусали со всех сторон и выплюнули обратно.
— Чего я хотел? — я вернул взгляд на экран.
— Ну как же, — растерянно протянула подруга, — ты же говорил, что хочешь быть таким же крутым, как твой папа…
Ох уж эта дырявая девичья память — не помнят того, что сами творили еще вчера, зато тебе припомнят то, о чем ты уже и сам давно забыл. Папа?… А я вообще так хоть когда-то говорил? Какой он, к черту, папа. Папы со своими сыновьями так не поступают.
Довольно быстро я отправил ведьмочку спать, и комнату окутала тишина — слишком густая и вязкая, от которой было почти физически неприятно. Внутри что-то противно сдавливало — будто
Вновь подхватив смартфон, я набрал номер, который у меня стоял на быстром дозвоне. Никто не дарил мне столько приятного, как она. Ответила Уля мгновенно, словно ожидала моего звонка. В окошке видеосвязи мелькнула комната, каждый угол которой я отлично знал. Затем появилась кровать, скрип которой я тоже отлично знал. И наконец камера поймала ее хозяйку, поставившую подушку между спиной и стенкой, чтобы удобнее было сидеть. Темные волосы свободно рассыпались по плечам. Тело почти не скрывала тонкая кружевная сорочка — мой подарок, сквозь который в свете горящего рядом ночника отлично просматривались очертания груди. Я знал, что дарить.
Взгляд серых глаз задумчиво и внимательно пробежался в ответ по мне.
— Выглядишь бледным и уставшим, — прокомментировала Ульяна.
— Еще забыла добавить злым, — усмехнулся я.
— И чего хочешь, чтобы подобреть? — она улыбнулась.
— Чего-нибудь приятного, — отозвался я, устраиваясь на кровати.
Моя развратница медленно приспустила лямку с плеча.
— Так приятно?
— Приятно.
Лямка спустилась еще ниже, полностью оголив плечо.
— Как дела с домом? — спросила Уля, водя пальчиками по обнаженной ключице.
— Слишком много желающих стать его хозяевами.
— А чего хочешь ты?
Чего хочу я? А ты как думаешь? Почему, по-твоему, я притащился сюда, сижу в этой пустой комнате и смотрю на эту нахальную тень под дверью — вместо того чтобы сейчас заниматься чем-то более приятным. Например, тискать тебя.
— А я хочу продолжения приятного, — отозвался я.
Шаловливо улыбаясь, она сбросила лямку с другого плеча. Тонкая ткань сорочки послушно съехала вниз, обнажив аккуратную грудь, которая просто отлично выглядела на экране — но намного лучше смотрелась бы в моих ладонях.
— Приятно? — с невинным видом уточнила Уля, поглаживая себя ровно там, где бы не отказался погладить я.
— А сама как думаешь?
— А еще приятнее хочешь?
Не дожидаясь ответа, она отложила смартфон. В окошке видеосвязи на миг мелькнул потолок ее комнаты, который я, кстати, тоже видел кучу раз — как раз с такого же ракурса, лежа на кровати, пока ее хозяйка сидела на мне. Следом в кадр попала тонкая ткань сорочки, шлепнувшейся на простыню. После чего Уля снова подхватила смартфон, и вслед за рукой, которая неспешно его повела, камера медленно поехала по голой коже — от обнаженной груди и дальше вниз, показывая все мои владения.
— Жаль, что я не могу сделать тебе приятно сейчас…
— А ты сделай приятно себе, — предложил я, — а я посмотрю. Уж поверь, мне будет приятно.
Держу пари, в этот миг она игриво прищурилась — хотя сейчас я видел не лицо. Пальчики с розовыми ноготками озорно вышагивали по молочной коже — все дальше вниз, пока не замерли у границы шелковых трусиков. Тонких, почти прозрачных, практически ничего не скрывающих, которые я тоже однажды подарил взамен других, случайно порванных в процессе. Пальчики дразняще потоптались по шелковой границе и потянули ее прочь.