Месть Блэка: Игра
Шрифт:
Но вот, спустя долгие дни напряженной, изматывающей нервы и силы гонки, наконец настал день выборов.
Глава 20
Истинный герой играет во время сражения шахматную партию независимо от её исхода.
Выборы в волшебном мире — это не только самое главное политическое событие, но и общий праздник. День, в который большинство граждан Магической Британии, достигшие семнадцати лет, выходят в многочисленные волшебные кварталы, поселения и иные значимые места, чтобы встретиться с друзьями, пообщаться, а также проголосовать за понравившегося кандидата.
В Косом переулке, казалось, собралось
Каминная сеть, трансгрессия, порталы, — и другие способы быстрого перемещения, — в обычные дни всё это создавало картину некоторой пустынности улиц, особенно в будние дни, когда большинство волшебников было на работе. Но вот в праздники. или на знаковые события, как раз вроде выборов Министра, все те затворники, не особо появляющиеся «на людях», все-таки покидали свои дома, чтобы выразить свою гражданскую позицию.
Со стороны это выглядело… пестро, ярко и красочно, словно бы огромная реконструкция разных эпох, смешанная с волшебным колоритом, по ошибке действительно можно было подумать, что свернул не туда и оказался на диковинном фестивале.
Маги жили долго, гораздо дольше обычных людей, и чем старше становились волшебники, тем сложнее им было отказаться от своих привычек, даже в одежде. Так что троица старичков, одетых в роскошные средневековые платья, в широкополых шляпах с плюмажем вполне органично смотрелись вместе с пожилым мужчиной, одетым в модный колет и штаны-буфы из тканей ярких цветов, щедро украшенных кружевами. На голове у выходца из эпохи Ренессанса красовался парчовый берет, а виски были вымараны сединой, но предположить его точный возраст никто не вызвался бы, волшебнику могло быть и пятьдесят, и двести пятьдесят.
Разнообразные мантии, классические костюмы, современные джинсы и даже доспехи (не приходилось сомневаться, что те были настоящими) — по одеяниям магов можно было проследить моду сразу нескольких поколений. На фоне всего разнообразия нарядов затерялся бы и Дамблдор со своими пестрыми мантиями.
Впрочем, именно что Дамблдора было легко обнаружить, он стоял рядом с Амелией Боунс и степенно беседовал с ещё одним высоким пожилым магом с роскошной белой бородой и сильным волевым лицом, одетым в просторную, даже на вид тяжелую шерстяную мантию с меховыми вставками. Это был никто иной как Армандо Диппетсогласно Википедии, Диппет родился октябрём 1637 года, а умер в 1992 году в возрасте 355 лет. — предшественник Альбуса на посту директора Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс».
И, надо сказать, хотя время и не пощадило одного из сильнейших колдунов Магической Британии, но разменявший более чем треть тысячелетия Диппет до сих пор своей фигурой и статью внушал магам уважение, большинство из которых по старой памяти называли его директором. Ни один из волшебников, что надо сказать, даже не трудился их поправить.
Видеть его в числе сторонников Амелии было… Неприятно. Хотя предвыборная агитация и была запрещена, а все плакаты и лозунги — убраны, но процедура открытия начала голосования, где кандидаты вместе со своими сторонниками первыми голосовали в специально отведенном зале — тоже влияла на окружающих.
В группе, поддерживающей
Но и среди сторонников Крауча известных лиц тоже хватало. Помимо большинства представителей благородных семейств и второй части Министерских служащих, поделившихся примерно пополам, среди нашей группы можно было заметить Людо Бэгмэна, который с радостью принял предложение присоединиться к кампании, подкрепленное погашением всех его игорных долгов. Гораций Слизнорт с супругой, его приятель Элдред Уорпл, ну, и главная гроза всех темных магов и сердец домохозяек, которая недавно вернулась из Америки с новой книгой — Гилдерой Локхарт. Все так же собирающий восторженные взгляды женской половины собравшихся.
Сам Гилдерой, что удивительно, не слишком горел желанием участвовать в публичных мероприятиях. После того, как он побывал в Америке и воочию столкнулся с персонажами из своих сюжетов, что-то в нем немного поменялось. Стало меньше самолюбования, что ли. Возможно, что реальность отвесила ему небольшой пинок, и он стал задумываться о том, что на самом деле делал. Не знаю, поговорить с ним по душам мне пока не доводилось. Но свою роль, как всегда, он отыгрывал блестяще, улыбаясь и посылая воздушные поцелуи в толпу, заставляя её восторженно ахать.
На самом деле, конечно же, список был бы большим, чем сейчас, если называть каждую фамилию обеих фракций, но это было уже не важно. Сейчас я был практически полностью расслаблен, наконец отпуская ситуацию на самотек. Один день — и станет ясно, оправдались ли наши усилия, деньги, время, кровь и потраченные нервы, или нет.
Теперь от меня ничего не зависело, и это было на редкость здорово, если честно, после бесконечной гонки наперегонки со временем было славно просто отпустить контроль и пару часов плыть по течению.
Только сейчас, слушая небольшие выступления кандидатов, которые стандартно благодарили всех за поддержку, ну, и ещё обменивались дежурными любезностями, я вдруг понял, в каком напряжении был все это время. В голову даже закралась неприятная мысль: «А нужно ли было мне все это?»
Я ведь действительно мог просто забрать Гарри, ну и отправиться куда-нибудь в ту же Африку, магическая часть которой была чуть ли не больше, чем ее маггловская часть, и потеряться в ней, или затеряться — было проще простого. Мог бы просто остаться в особняке, для уверенности навесив на него Фиделиус, как поступали многие волшебники, уставшие от мирской суеты, или накопившие за свою жизнь множество врагов старички.
С другой же стороны, проделав весь этот путь, из Азкабана, из простого беглеца, разыскиваемого законом, к лидеру крупнейшей коалиции в Магической Британии, я кристально ясно понимал, что… Нет, не мог.
И дело даже не в том, что в случае возрождения Волдеморта велика была вероятность того, что нас всё-таки найдут даже в Африке. Не в том, что менять одну тюрьму на другую, более комфортабельную, но все же тюрьму — это мысль, отдающая безумием. Просто долгие годы бегая от ответственности как в одной жизни, так и в другой, но наконец приняв её, я уже не мог по-другому.