Месть Блэка: Игра
Шрифт:
Я действительно не понимал Дамблдора. Разумеется, тот заблаговременно предпринял все возможные шаги еще тогда. Старушка Фигг, например, после выписки из Мунго обзавелась порядочными провалами в памяти, вследствие пережитого стресса — и как свидетель была уже непригодна. Воспоминания благополучно исчезли вместе с Трембли. История с крысой Уизли — замята еще раньше, и никто не знает, что это именно та самая крыса, что жила у них столько лет. Артур — правдами и не правдами добился положения начальника отдела. Гарри они предпочли сомнительным образом вывести из заседания. Но что дальше? Он не может не знать, что голосов у меня больше и обязательно должен был что-то придумать, но
— … и большая любящая семья — это то, в чем нуждается Гарри в этот момент больше всего. Спасибо..- в небольшой заключительной речи Дамблдора, не было ничего особенного. Исключением было только то, что каяться в своих ошибках в данном случае тот особо не собирался. Ограничители, по его версии — были нужны только для защиты самих маглов, от особо разрушительных последствий детских выбросов. Что в целом правильно, хотя и ставит под сомнение тезис о том, что тот не знал об условиях содержания наследника рода Поттер. В остальном же — любовь, дружба, семья — речь старика не особо изобиловала новыми тезисами, и, хотя и являлась в любом случае, очень правильной и красивой, но судя по реакции некоторых участвующих, успела за много раз довольно сильно утомить не только меня.
Странно было то, что судебный процесс подходил к концу, а Дамблдор так и не вытащил из своих рукавов ни одной карты. Только небольшая речь. Серьезно? Не этого я ожидал от величайшего мага столетия. И если не случилось чего-то экстраординарного, я вполне мог… выиграть?
— Слово предоставляется лорду Блэку, — сухо объявил лорд Гринграсс, а я тем временем поднимался к кафедре. В начале предполагалось, что речь скажет Томас, но мне показалось правильным сказать ее самому. Раз уж Дамблдор также лично выступил тут, наверно правильным будет и мне сказать свое слово, а не прятаться за адвокатом.
— У меня тут была заготовлена речь, — начал я, вспоминая нужные слова, затем просто отбросил их в сторону. Какой в этом смысл, если сейчас суд полностью зависит не от доказательств, прецедентов, позиций или свидетелей. Только решение большинства лордов, которые так или иначе заинтересованы в том или ином результате. Ради пары действительно честных и нейтральных магов? Не думаю, что помимо всех доказательств, на них сильно повлияют мои слова. Так что можно в целом сказать все, что думаю. — Но сказать я хотел бы другое. В ту роковую ночь, когда Гарри остался сиротой, а я лишился своих лучших друзей — произошло многое. Я на долгие годы попал в Азкабан. Гарри — отправился к маглам. А миллионы праздновали конец войны. Которую закончили именно мои друзья, и мой крестник. Не думаю, что многие из вас сильно задумывались над его судьбой, включая нынешних опекунов Гарри. Не изъявили желания воспитать, вырастить или хотя бы поинтересоваться, что с ним. Как он живет. Он был никому не нужен, включая его прошлого опекуна. Но стоило мне освободиться, и я попытался забрать к себе того, кто уже давно стал частью моей семьи — как вдруг оказалось, что Гарри стал нужен всем. Особенно семье Уизли, которую мы даже не видим здесь, когда решается один из важнейших в судьбе Гарри вопросов.
Я немного прервался, оглядев зал. Нет, маги не отводили глаза, и прочим видом никак не высказывали своего одобрения или недовольства, но какой-то эффект от моих слов все-таки, наверное, был. Сложно сказать. Но и свою речь я говорил больше для того, чтобы прямо сказать о том, что думаю. Ну и журналисты, сидящие внизу трибун также жадно ловили каждое мое слово, которые, как я думал, уже скоро разойдутся по всей магической Британии, не смотря на результат.
— Многие среди здесь присутствующих проголосуют по совести. Некоторые, в силу разных
Я хотел сказать немного не то, но… какого черта?! Если всего, что я сделал недостаточно, чтобы вернуть Гарри легальным путем, я просто заберу его, и мы переедем в другую страну. Да хоть бы даже в особняк Поллукса. Не думаю, что он будет сильно против. Да, это будет политическое самоубийство, но… Я и не хотел заниматься политикой. Конечно позиции альянса без меня несколько ослабнут, но и только. А вне закона я уже был, благо на этот раз, из-за Крауча, искать нас будут не настолько рьяно.
Отодвинувшись от кафедры, я медленно пошел к своему месту в полной тишине, в которой только спустя несколько секунд послышались первые хлопки. Когда же я садился рядом с Джефри, эти хлопки к моему изумлению превратились в бурные овации от значительной части собравшихся в зале заседания.
— Хорошая речь, — хотел одобрительно похлопать меня по плечу старик, но тут же одернул руку. Впрочем, после секундной заминки, тот продолжил. — Однако, я, как ваш адвокат, советую вам не совершать необдуманных поступков, если результат все-же окажется… неудовлетворительным.
— Не волнуйся, Томас, — улыбнулся я адвокату. — Я уже все обдумал.
— Я сказал только то, что должен, — пожал плечами Джефри.
— Уважаемые члены Визенгамота, выслушав обе стороны и ее аргументы, апеляционное заседание предлагаю считать оконченным. — произнес Гринграсс, молоточком останавливая шум в зале. — Лорд Крауч?
— Уважаемые члены судебной коллегии, прошу участвующих, независимо и объективно проголосовать поднятыми вверх палочками, — звучным и уверенным голосом начал Барти. — Господа, на всеобщее голосование выносится вопрос о передаче опеки над несовершеннолетним Гарольдом Джейсом Поттером, наследником рода Поттер лорду Сириусу Ориону Блэку.
В зал опустилась вязкая тишина, прерываемая только вспышками колдокамер. Многие присутствующие подались вперед, чтобы увидеть результаты голосования. Я также с затаенным ожиданием оглядывал зал.
«Один» — первым важно поднял палочку сам Крауч, подавая пример остальным своим сторонникам.
«Пять, шесть…» — проголосовали несколько сторонников Крауча, а также участвующая в зале леди Лонгботтом.
«Десять» — поднял вверх черную палочку с навершием в виде головы змеи Малфой, а также в след за ним последовали Нотт, Булстроуд, Крэбб, Гоил и другие союзники.
«Семнадцать, восемнадцать» — немного нервничая, подняли палочки вверх Брунгильда Стокке и Эрнест Хоукворт. Немногим позже к ним с улыбкой присоединилась и Гризельда Марчбэнкс вместе с Мюриэль Прюэтт.
«Двадцать три» — решительно поднял палочку вверх Ксенофилиус, сразу же словив на себе как недоуменные взгляды союзников из своей партии, так и откровенно неприязненный взгляд лорда Гринграсса.
— Только попробуй… — мой взгляд устремился к обдумывающему что-то Эйвери, который вместе со своими союзниками не торопились поднимать свои палочки. Тот также смотрел на меня с явным интересом, чтобы увидеть мою реакцию. Что-же, несмотря ни на что, шоу сегодня не произойдет. Я все также был собран и спокоен. Если старик решил выступить против меня, что ж. Время для ярости, как и для всего остального придет… позже.