Месть хомяка
Шрифт:
— В какую сову? — так же шепотом не понял кот.
— В очень мудрую, которая живет в домике. Там еще колокольчик с веревкой из ослиного хвоста, — пояснил я, пожирая злым взглядом довольно скалящуюся даму. — Читай дальше, не обращай внимания.
Батон поскреб когтями макушку своей металлической «тарелки», причем в его глазах ясно читалась мысль: «срочно нужны санитары, но где же их тут взять», поэтому он лишь тяжело вздохнул и, встряхнув свиток, продолжил:
— … вызывает на бой хозяин этот замка. Бой будет честен…я…я один на один. Ми одни и он один. А если ви нас боятся и трясти поджилки, то требуем отдать казна, а также сало, яйки, млеко, шнель, шнель. Отдавать будем?
Кащей отрицательно мотнул головой и, приподняв свою булаву, пару раз стукнул ей о землю, заставив ту загудеть.
— Яволь, мы все понимать и принимать бой!
Батон быстро свернул свиток, дунул пару раз в свою хрипящую трубу и, отсалютовав нам лапой, быстро ретировался в самый дальний угол площади, присоединившись к уже находящемуся там за быстро возведенным бруствером Скрипачу. Ну а мы сошлись в
Удар, удар, еще удар и вот… Булава со грохотом впечатывается мне в нагрудник, а уже через секунду мой шлем проминается, касаясь макушки, еще миг и наплечник превращается в странно изогнутый блин. Вот прямо чую, что Моисеевич разошелся не на шутку, вошел во вкус, так сказать, и методично делает из меня консерву: «Трудовик в собственном соку, кусковой». Я, конечно, пытаюсь отмахиваться, но мой меч уже больше на гнутую щербатую зубочистку похож, эх мне бы тоже булаву да пошипастее… Баба-х…Я кошусь правым глазом и уже не удивляясь вижу буквально воткнувшееся в землю в паре метров от моей ноги нужное оружие (не, ну как это работает?). Шаг вправо, уклонение, и вот я уже ухватился за рукоять булавы, но не успел её поднять, как получил звонкий такой пинок в свою пятую точку, после чего покатился по земле, гремя точно консервная банка. И знаете, злость меня тут вдруг какая-то взяла нечеловеческая — драконья. Правдоподобность — правдоподобностью, но меру-то тоже знать надо! На ноги я вскочил с такой лёгкостью, словно мне за раз проклизмовали пару ведер пресловутого мелдония (такая легкость и гибкость в организме образовалась, прям ух) и, издав животный рык, вдарил так, что Кощей взвился в воздух точно теннисный мячик и с грохотом влепился в стену, после чего ничком рухнул вниз, заставив наблюдающих за этим красавиц издать дружный истерический визг. Я же, поигрывая булавой, двинулся к нему с неукротимым желанием «крушить, долбить и вдалбливать», но сделав несколько шагов, остановился, неожиданно осознав их кровожадность. Это был не я, точно не я и одновременно я, создавалось впечатление, что кто-то буквально на мгновение выдернул из меня всю жалость, сочувствие, а также совесть, честь и прочие подобия, оставив лишь холодную злобу. Вот ведь…Я мотнул головой, бросил взгляд на вмиг опустевшие от зрителей стены, встретился глазами с все еще стоявшей там и кусавшей губу белокурой воительницей, и повелительным жестом указал своим кнехтам на неподвижно лежащего Кащея.
В общем, покинули мы замок часа через два, увозя с собой сундуки с добром, а также млеко, яйко, колбаско…тьфу…и дернул же меня черт назначить Батона ответственным за экспроприацию, хотя если бы назначил Скрипача, не факт, что не пришлось бы тащить с собой телегу плитки, аль какого инструменту. Не конечно все вывозимые богатства были не больше, чем бутафорией, но караван выглядел внушительным где-то около двадцати наполненных под завязку повозок, которую окружала пьяная солдатня, голосящая веселые песни на иноверских языках. Причем судя по запаху притворством это не было, но тут я уже ничего поделать не мог и в первую очередь по той причине, что меня заклинило. Ну точнее не меня, а эти чертовы измятые в поединке доспехи, причем заклинило довольно качественно, мощно, да так, что я если и мог передвигаться, то мелкими шажками, а руки двигались строго в вертикальной плоскости и то едва ли до пояса. Хорошо еще, ребята помогли мне переместиться в тенёк, всунули в руку гнутый меч и, оставив в одиночестве, удалились. Так и пришлось торчать все два часа железным столбом (впрочем, я даже вздремнуть успел и ворон поганять), после чего меня с шутками и прибаутками водрузили на коня, и мы отправились восвояси. К моему счастью, эти «свояси» находились не так уж и далеко (буквально за парой поворотов у большого камня на берегу реки), ибо держаться в седле в моем состоянии было задачей не из легких. После чего «моё воинство» попрощалось с нами, уверив, что в случае чего придет на помощь его высокоблагородь, пожелало удачи и, всучив коту здоровенный консервный нож, удалилось. Батон сперва не совсем понял назначения переданной ему штуковины, а когда понял, то глаза его как-то нехорошо блеснули, а чувство моего самосохранения вскричало «полундра». Я, конечно, попытался сделать ноги, но получилось как-то не очень, однако метра два я со
— Есть пробитие, мяу.
* * *
Мы прождали весь остаток дня, но из замка так никто и не появился так что удался наш план или нет оставалось только гадать. Впрочем, дело там щекотливое и небыстрое. Батон пару раз порывался сходить на разведку, но я его останавливал, напоминая, что Кощей сказал нам не возвращаться пока он сам не пришлет какую-либо весточку, да и как-то назад меня не особо тянуло. Хозяин вроде радушен и приветлив, но нет-нет, да мелькнет в его глазах такой стальной блеск, что душа в пятках инеем покрывается, а мои легендарные мурашки совершают массовый суицид. В результате решено было ночевать на берегу, а уж с утра определяться с дальнейшими действиями. Батон, естественно, не мог упустить такой возможности и, оставив нас заниматься биваком, смотался на вечернюю рыбалку. Я же, закончив с костром и неким подобием палатки, принялся за массаж «закостеневшего» лица, которое настолько приняло форму измятого шлема, что Пикассо мог бы писать с меня портрет не особо напрягаясь в изысках, а ребята с большой дороги при встречи называли не иначе как «братэлло» (Почему? А вы их рожи видели? То-то. Там такие физиономии, что при их виде ромашки вянут, причем на трусах).
Батон вернулся когда практически стемнело, притащив в котелке с десяток довольно жирных пескарей и до самого отбоя почивал нас историей о том какого большого карася он упустил. Причем с каждым повторением рыба становилась всё больше и к тому моменту как мы улеглись спать, размер упущенного улова сравнялся, как минимум, с небольшой такой акулой. Ну что тут скажешь, настоящий рыбак — матёрый, еще немного и зимой начнет лунки сверлить, причём на стадионе. Подумав об этом, я зевнул, завернулся в свою куртку и уснул. Снилось мне безбрежно синее небо, в котором я парил вместе с другими драконами, порой выписывая фигуры высшего пилотажа, а рядом постоянно летал небольшой огненный шарик.
— Нер, нер, проснитесь…нер.
Я приоткрыл один глаз и узрев прямо у своего лица лицо Скрипача, резко отпрянул с испуганным вскриком, едва не придавив лежащего рядом Батона. Тот даже не среагировал, а просто повернулся на другой бок, продолжив мусолить с причмокиванием кончик своего хвоста (судя по всему, доедал своего так и не пойманного карася).
— Лурин, ты что это? — спросил я с подозрением, на всякий случай перемещаясь по другую сторону костра (не, ну как-то не доверяю я этим гламурным бородачам, особлево если он хоббит, да еще и шотландский).
— Там, смотрите, — гном указал в сторону замка.
Я поднялся на ноги и, посмотрев в указанную сторону, удивленно присвистнул, ибо небо там потемнело, а низкие тучи то и дело полыхали ветвистыми молниями.
— Давно это?
— Да сразу после того, как прошел дамский караван.
— Какой караван? — заинтересовано скосил я глаз на гнома.
— Дамский, — повторил он и тут же пояснил. — Девы из замка ехали со своим скарбом.
— И много их было?
— Очень. Шли и шли, а еще возмущались постоянно. «И этом бедному дрыщу я позволила погладит свои прелестные коленки», «Почему я должна тратить свои лучшие годы на эту костлявую нищету», — неожиданно запричитал он на разные голоса, корча странные рожи и активно жестикулируя. — «Денег нет, но вы держитесь. Я ему кто простолюдинка чтоль?», «Бюджет на маникюр придется урезать, нет вы слышали, девоньки, слышали? Ноги моей здесь больше не будет, а еще жалобу царю-батюшке накатаю». 'Девки, а вы слы…
Он продолжал и продолжал сыпать услышанными фразами и я, почуяв, что это надолго, уселся по-турецки рядом с проснувшимся Батоном, который молча протянул мне ведерко с попкорном. Что ж небольшая театральная пауза, развлекаться то ведь когда-то надо, окультуриваться там, так что будем считать, что мы в театре. Вот только узнать бы, когда тут антракт и где буфет с бутербродами.
* * *
Ворота в замок были распахнуты настежь, а прямо посреди площади, где мы недавно буцкались с Кащеем стояла ОНА — гордая и прекрасная белокурая валькирия, держащая в руках опутанное цепью молний копье. Я её даже не сразу узнал, и лишь миниатюрная кольчужная юбка позволила мне опознать в этой грозной воительнице ту самую симпатичную зрительницу. Хозяин замка, кстати, так же присутствовал неподалеку и судя по помято-оплавленному виду его доспехов досталось ему прилично, однако отступать он явно был не намерен, потому как вскинул запылавший огнем длинный волнистый меч и, выкрикнув что-то нечленораздельное, пошел в атаку. Громыхнуло, звякнуло, обдало жаром огня, заставив нашу наблюдающую за действом троицу дружно и поспешно юркнуть за створку ворот.
— А Кащей-то ей поддаётся, мяу, — сказал Батон, двумя когтями точно ножницами отчикивая медленно тлеющий ус. — Ведь мог бы её зарумбить, а, мяу, специально промазал.
— Я то…
Бабах! Длинная ветвистая молния вылетела через ворота, тут же превратив кота в наэлектризованный пушистый шар, а Скрипача сделав похожим на отмытого в бане домового Нафаню. Впрочем, мои волосы тоже встали дыбом, но больше от вылетевшего вслед за молнией оплавленного металлического мяча, в которой я практически сразу опознал голову Кащея в лишенном рогов и прочих указательных наростов шлеме. Я осторожно потрогал её ногой и тут же отдернул ту назад, так как изнутри стального шара послышалось: