Месть Ледовой Гончей
Шрифт:
Но чувства в душе Фарри подсказывали мне, что это еще не все новости…
Глава девятая
Освобождение
Первым в тамбур у трапа прихромал Сабля. Остановился, с изумлением глядя на нас.
– Че, уже?! Справились? Че орал-то, где Шестерня?
Я сидел на полу, и мое сердце потихоньку успокаивалось. Хотя поселилось в нем что-то темное, что-то совсем нехорошее. Сожаление? Я смотрел на огонек лампадки в руках пирата и понимал, что мимолетное движение пальцем, прервавшее жизнь безумца,
Сабля перевел взгляд на Фарри:
– Получилось? Балиар того… Кончился?
Тот кивнул.
– Быстро, мать. Драный демон, да вы прирожденные убийцы, – неприятно хохотнул приободрившийся пират.
Я вздрогнул от этих слов. Поймал себя на мысли, что было бы неплохо проснуться. Прекратить то, что день за днем накатывалось на меня в этой драной Пустыне. Как было бы здорово открыть глаза и оказаться в доме старика Раска, в Снежной Шапке. А еще лучше – дома, за тонкой стеной от кухни, где возится с завтраком жена моего двоюродного брата.
В груди стало тесно, глаза защипало. Проклятье, я не хотел жить так, как выходило. Не хотел. Но с каждым днем все становилось только хуже, и сбежать от неприятностей возможности не было. Кругом Пустыня, в которой караулят Эльм, зверодемоны и убийственный холод.
Перед глазами вдруг встало лицо Балиара, когда он вылечил меня от страшных ран после порки Мертвеца. Доброе, чуть отстраненное. Почему-то представлялось именно оно. Совсем не тот звериный оскал, которым встретил нас старик перед гибелью. Да, в Балиаре не осталось ничего из того прежнего шамана. Но, может быть, мы могли помочь ему. Могли решить все как-то иначе?
«Где были эти мысли, когда ты согласился на предложение Дувала?!»
Сердце резануло еще больнее. Капитан сейчас, должно быть, выбрался наружу и призывает Эльма. Если тот выйдет… Если жажда крови в Гончей проиграет разуму… То Дувал вернется обратно, зная, кому он должен быть благодарен за все случившееся со «Звездочкой». Зная, что из-за новеньких юнг его корабль застрял в Пустыне, а большая часть команды мертва.
Фарри думал о том же. Бывший воришка понимал, что скоро все раскроется. Эльм расскажет, что ему нужно… Стало совсем худо. Я всхлипнул.
– Ты че, малец? Не реви тут.
Я спрятал лицо в грязном рукаве парки, силясь сдержать рвущиеся изнутри рыдания. Почему нельзя прокрутить все назад? Капитан вернется, и… Что будет? Нас с Фарри разорвут на части озверевшие от новостей пираты? Никто не поможет. Никто не защитит. Все закончится.
– Слышь! – Сабля подхромал ближе, неуверенно застыл надо мною. Он опирался на длинный клинок, словно на трость.
Фарри, плотно сжав губы, смотрел куда-то в темноту. В тамбуре появился Половой с наброшенным на плечи грязным одеялом и топором в руке.
– Все в порядке? Удалось? – спросил он. – Мы не ждали вас так
Сабля махнул ему рукой, неловко присел рядом со мной, аккуратно положив клинок на пол.
– Ты это… Малец… Молодец. Ты все правильно сделал.
– А если нет? – выдавил я из себя.
– Рано или поздно приходится рвать кому-то гребаную глотку. Это тебе не бредни оледенелых на голову бардеров. – Сабля засопел, глядя на мои слезы. Неуклюже подался вперед и похлопал меня по плечу. – Главное – знать, за что грохнул. Обычно все по-шаркуньи выходит. Либо ты, либо тебя. Хе… Самый такой вариантец. Самый обычный для нашего племени. Бывает – по тупости, бывает – из-за гребаной настойки. Или вообще случайно! Вникаешь?
Я помотал головой, не понимая, к чему клонит Сабля.
– Я впервые грохнул человека, когда был таким же гребаным пацаненком, как ты, малец. По дурости, мать. Он глянул на меня как-то так, сученыш. Как-то противно так глянул. Я ему по рылу и съездил, а этот… Раскроил себе черепушку, когда упал. Вникаешь? Вот где полная шаркунья ерунда получается. А ты… Ты тварь отправил к Темному, или куда там такая мразота попадает?
Неуклюжее утешение Сабли меня удивило и действительно встряхнуло. Я поднял взгляд на самого злого из моряков палубной команды.
– Я – тоже мразота. Но ты – нет, малец. Я следил за тобой. Ты сделал больше, чем мог бы сделать кто-то еще, вникаешь? Погано, понимаю. Думай о том, что если бы не ты – грохнуть старика пришлось бы рыжему.
– Я сейчас тоже расплачусь, – с сарказмом промолвил Половой.
Сабля чуть не подпрыгнул, обернулся. В душу его хлынула тьма.
– Могу помочь, – процедил он.
Старший матрос лишь хмыкнул. Сзади появился кто-то из абордажников и Рэмси, оба вооруженные.
– Сваливай, – отогнал меня от двери Рэмси. – Он еще там? Старик послал нас разобраться.
Бывший палубный матрос, а теперь штурмовик, дернул за запор и выругался. Закрыто. Раненый боцман вновь заблокировал механизм со своей стороны.
– Что? То, что кажется хорошей идеей при обороне корабля, на поверку оказывается не таким удобным, да? – осклабился Половой. – Ничего, сейчас вышлем мальцов, пусть добьют Шестерню.
– Я туда больше не полезу, – проговорил я.
– Кто тебя спрашивать будет?
– Попробуй заставить, – встретил я взгляд Полового. Он ядовито улыбнулся.
Рэмси в бессильной злости пнул дверь.
– Вернется капитан – решим, что дальше.
У меня внутри от этих слов что-то сжалось в животе. Может, стоило спрятаться в вентиляции?
Эльм выглянул из-под прикрытия ледового колосса, только когда убедился, что никого, за исключением знакомого ублюдка в красных одеждах, рядом с переговорщиком не оказалось. С тем собачьим сыном, затянутым в красное, силач уже пересекался и, обменявшись парой ударов с невероятно ловким бойцом, предпочел ретироваться. Противник попался жесткий, а хозяин сказал беречь себя. Хозяин требовал беречь себя.