Месть Ледовой Гончей
Шрифт:
Мертвец прищурился, глядя в пустоту. Кивнул своим мыслям:
– Теперь Аргаст отправился к Темному богу, и вместе с ним ушла жизнь и из нашей «Звездочки». Так и должно быть для настоящего покорителя Пустыни. Один корабль – один капитан.
Я заметил, что рука Мертвеца дрогнула.
– Я клянусь, что виновный в гибели Аргаста Дувала будет найден и наказан. Чего бы мне это ни стоило. Убийца получит по заслугам.
Сабля закивал словам Мертвеца. Буран горько хмыкнул.
– Но сейчас мы должны думать о том, чтобы
– Да, – поддержал его Крюкомет. Он держал кружку у носа, вдыхая пары.
– Сегодня я поговорю со Стариком, и завтра же мы отправимся на лайаре в сторону Приюта. Все вместе. Мне непросто говорить, но сейчас у нас есть шанс это сделать. Раньше нам пришлось бы кого-то оставить здесь, и Аргаст никогда бы на это не пошел. Я знаю. Теперь у нас есть шанс.
Он ненадолго замолк и добавил:
– За стенами «Звездочки» еще осталась та тварь, что убила так много наших товарищей. Но она тоже смертна, поверьте мне.
– Не волнуйтесь за него, – угрюмо подтвердил Буран. – Он мой.
– Только вместе, только прикрывая друг друга, мы спасемся. Пустыня не любит одиночек.
Половой едва сдерживал свой сарказм, но понимал, что сейчас его шутки будут неуместны. Было что-то в голосе Мертвеца, что-то вселяющее надежду.
– Пусть Темный бог будет добр к Аргасту Дувалу. – Бывший первый помощник посмотрел каждому из нас в глаза, торопливо отведя взгляд, когда столкнулся с моим.
Я выпил вместе со всеми. Закашлялся от горечи и пожара в горле. Глаза заслезились.
– Ничего, ребятушки, ничего. Все будет хорошо, – продышался Крюкомет.
В закоптившихся светильниках над нашими головами дрожали огоньки горящих фитилей, по нутру разливалось тепло от настойки и бульона. И почему-то мне стало значительно легче. В тот момент я поверил, что все действительно закончится хорошо.
Мы, последние моряки «Звездочки», как-то сами собой сбились в полукруг у плиты мастера Айза, наслаждаясь горячей пищей, теплом от печи и внутренним жаром от шаркунки. Почему-то здесь и сейчас все беды растворились сами собой.
Потом Скотти забрал чан с бульоном и отнес его штурмовикам, перебравшимся на первую палубу, а Сабля передал им через корсара свой бурдюк с шаркункой. От этого жеста стало еще теплее. Определенность будущего оттолкнула прочь мрачные события предыдущих дней. Мы уйдем на лайаре, и никто нас не остановит.
После ужина я вызвался отнести бульон в лазарет, и там меня ждала еще одна приятная новость. Впавший в забытье Кван очнулся. Когда я вошел в теплое помещение (особенно теплое после мороза в коридоре) то увидел, как он сидит за своим столом, кутаясь в посеревшую шкуру ледового волка, и при свете нескольких лампадок возится со своими чашками, порошками и зельями. Торос полулежал на своей койке и наблюдал за доктором с унынием.
– О, юнга! – увидел меня Кван. Он был бледен, казался слабым,
– Я рад, что вам лучше, – перебил я его.
– О, ты не поверишь. Я чувствую, что болезнь уходит. Но что это было – никак не пойму. Жаль, очень жаль. Если бы смог разобраться, то, может быть, в гильдиях узнали бы о новой лихорадке. Лихорадка Квана, звучит? Может быть, меня взяли бы куда-нибудь на обучение, а? Плюнули бы на возраст и взяли? Не так, как тогда…
Никогда не видел доктора таким жизнерадостным.
– Наверное, это было зелье из красного мха. Я экспериментировал с ним, когда совсем стало плохо. Определенно оно!
Я промолчал. Мне казалось, что недомогание Квана прошло из-за случившегося на третьей палубе. Что не болезнь терзала доктора, а магия обезумевшего шамана. Чары рассеялись после того, как я…
– Как там дела, юнга? – спросил Торос. Он выглядел бодро для человека, несколько дней назад получившего заряд дальнобоя в спину. – Все совсем плохо?
Он увидел, как по моему лицу пробежала тень.
– Буран уже сказал мне, что Грома убили, – произнес он. – Еще одно поражение для бесполезного Тороса из Неприкасаемых. От него всегда было вреда больше, чем пользы. Но что с двигателями, юнга? Что вообще говорят?
Я сел рядом с ним, приготовившись к неприятному разговору, налил Торосу похлебки и протянул миску учителю.
– Говорят, что все будет хорошо.
Глава одиннадцатая
Пустыня
Мне снились огненные твари, мелькающие среди обломков ледового лабиринта. Я бежал от них невероятно ловко, быстро, не чувствуя ног. Отталкивался от льдин и взмывал в воздух, будто снежинка. Потом вновь падал, озираясь, и вновь взмывал к черным небесам, еще выше. Дыхание в груди замирало. Мне казалось, что теперь-то я точно разобьюсь, что просто не смогу оттолкнуться в следующий раз. Но раз за разом я взлетал все выше и выше, а внизу, слева и справа от меня неслись по Пустыне огненные фигуры неведомых зверей, и лед за ними оплывал, словно китовое сало на сковороде, и проваливался в небытие. Из щелей прорывались на свободу скользкие щупальца Темного бога, и я ждал, когда же он вырвется наружу целиком.
Компас я держал перед собой, словно ребенка, защищая его от преследователей. Прыжки мои становились все выше, преследователи все ближе, и вот наконец я понял, что падаю прямиком на оскалившуюся пламенем пасть чудовища. Сверкающие, голодные глаза твари мигнули, и перед тем как огненные зубы схватили меня, я понял, что это Эльм.
И тут лязгнул запор на двери. Я вывалился из обжигающей пасти монстра прямиком в темную кухню и подскочил, слушая, как быстро колотится сердце.
Моряки зашевелились, встревоженно оглядываясь.