Месть невольницы. Истинная для дракона

Райт Кира

Азар решил, что обязательно расскажет Эмми про эту историю. Ей прежней она бы совершенно точно понравилась. Она бы сказала, что это волшебство, и восторгалась бы этим маленьким чудом, хвалила бы его за то, что позаботился о цветах…

Почему он раньше думал, что её можно купить нарядами и украшениями? Она всегда радовалась таким простым вещам, как звезды, два солнца, дождь. А как рассказывала ему про снег! Так увлеченно и подробно расписывала все детали… Она была трогательной милой девочкой. Которая теперь выросла и повзрослела. И если бы можно было вернуться и в прошлое, он поступил бы совсем иначе, не позволив ей это сделать…

Оставив

своё личное чудо (ему бы хотелось сказать «их с Эмми», ведь он рассказал ей по секрету про букет, никто больше не знал о нём, и Азару нравилось думать, что теперь у них будет общая тайна), он брел по саду, пока случайно не наткнулся на Амана с Арселем и служанкой. Эльма, кажется (прежде он не запоминал имена слуг), весело смеялась и шутила над ними обоими, будто с равными общалась, а брат учился ЕГО сына фехтовать…

Мальчик схватывал на лету, отбивая нападение дяди так, будто делал это всегда. Но словно почувствовал его и обернулся прямо на Азара. Благо, брат заметил это движение и остановился, почти одновременно с сердцем Азара, когда вполне себе боевой меч пролетел всего в нескольких сантиметрах от щеки его сына.

— Никогда не отвлекайся во время боя, тебе отрубят голову, — засмеялся принц, обращаясь к племяннику. А он лишь отмахнулся и кинулся к отцу.

— Идем с нами, папа! Я все время выигрываю у Арселя но это только потому что у нас Эльма судья.

Девушка же в его присутствии сразу перестала улыбаться и поклонилась. И вопреки здравому смыслу Азару стало неуютно. То есть с ними ей было весело, а его тут все боятся как огня… Но он принял меч из рук сына и пошёл за ним, когда он привел его к брату. Даже сдержался, чтобы не отчитать того за неосторожность, пусть и понимал, что регенерации сына может позавидовать даже он сам.

— Теперь вы сражаетесь, а я сужу, потом я с папой буду, а Арсель судит. Давайте!

Азар сжал рукоятку и посмотрел на брата. Им обоим хотелось, чтобы этот поединок не был игрой. Хотя принцу наверное в большей степени, ведь первый выпад сделал именно он.

Сам Азар был блестящим воином.

Прежде.

Последние семь лет он в руках-то оружие не держал. Поэтому отбивать нападение брата, единственным развлечением которого полжизни в подвалах было фехтование (к тому же он в первых рядах участвовал в сражениях на войне), было непросто.

Очень.

Несколько раз Азар едва позорно не выронил меч. Потому что утратил навыки, и не чувствовал азарта, все его мысли были не тут, собраться никак не мог. А когда понял, что и тут соперник выигрывает, накатила усталость, совсем отбивающая желание кому-то что-то доказывать. Хотя проиграть брату и просто так, хоть он и забирал у него всё, было бы неприятно, конечно, но не так как на глазах у сына.

Только что делать, если он очевидно лучше него и в этом?

Но неожиданно, в момент, когда Азар уже почти выдохся и был готов сдаться, чтобы брат не выбил из его рук меч при всех, как на самом простейшем его пассе Арсель выронил оружие и поднял руки вверх, символизируя поражение. Не успел Азар удивиться, как к нему кинулся сын, обнимая и одновременно глядя полушутливо — полуехидно на дядю.

— Я же говорил, папа сильнее тебя!

— Что поделать, признаю, — тепло улыбнулся брат мальчику.

И Азар отчетливо понял. Только что он поддался ему намеренно. Просто чтобы сын порадовался, что его отец — самый лучший воин, и может совсем немного из-за

того, чтобы Азар не ударил в грязь лицом перед собственным ребёнком.

Воткнув меч в землю, он нерешительно протянул руку брату. Впервые за всё время. И хотя был готов к тому, что не получит ответа, тот пожал её. Молча, без обвинений и взглядов свысока. Ни словом, ни жестом не демонстрируя собственного превосходства.

И всё же, почему Эмми не выбрала его? Он же лучше Азара в тысячу раз.

Во всём.

Глава 86

Ещё несколько часов Азар провел с сыном и братом. Первый был в восторге от такой компании, смеялся и бегал вокруг. Второй, кроме того самого рукопожатия, практически не общался с ним, только с племянником. Но Азара это и не обижало. Они никогда не были особенно близки.

Зато оказалось, что никогда прежде он не испытывал разом столько положительных эмоций, как от общения с собственным ребёнком. Это искренняя любовь и привязанность, которой совершенно безвозмездно одаривал его Аман, так сильно отличалась от того, что он привык видеть в детях драконов. Все они были надменны, получали что хотели по первому требованию, считали себя выше остальных. Таким с детства был и он.

Его же сын был скорее похож на Эмми раньше — открытый, добрый, веселый. Почти так же себя вел и младший принц. Возможно от того, что в юные годы тоже проводил некоторое время с его Эмми, слушал её, знал её. Поэтому и сохранил или взрастил в себе эти качества. И если бы прежде Азар решил, что это — лишь от слабости, то теперь его притягивало это всё как магнит. Он даже хотел быть похож на них. Но все равно не мог вот так же вести себя, смеяться над собой и чужими шутками…

Хотя сын не давал ему чувствовать себя чужаком в их дружной компании. Даже человеческая служанка наконец иногда несмело улыбалась ему, когда он пробегал мимо, догоняя Амана. Тот задорно хохотал, когда Азар настигал его и поднимал на руки. Так доверительно и тепло обнимал его за шею своими маленькими ручками, как за всю жизнь обнимала только Эмми. И Азар снова был счастлив. И благодарил Великого за то, что имеет сейчас, даже не загадывая о том, что может быть в будущем.

Он изо всех сил хотел тоже научиться радоваться простым вещам, показывать свои чувства, не боясь, что их не поймут или осудят. Арсель несколько раз в процессе их игр и шутливых сражений признавался Аману в каких-то вещах, о которых его старший брат стыдился сказать даже самому себе.

Но если чтобы понравиться Эмми, ему нужно стать другим, то он станет… Он всё сделает. Ведь как бы он ни любил сына (а это чувство прорастало в нём тугими корнями, пронизывая его всего насквозь, каждый его орган, каждую клеточку и каждую мысль, даже каждый его вздох), но Эмми он любил ещё больше…

Если любовь к сыну виделась ему исцелением, то чувства к ней стали почти одержимостью, болезнью, лечением от которой была лишь она сама.

Пусть это и звучит чудовищно. Нельзя сравнивать. Нельзя даже мысленно произносить такое. Но теперь Азар был честен хотя бы перед собой. И втайне мечтал, что когда-то станет таким, которого она снова сможет полюбить. Хотя даже не рассчитывал на это.

И поэтому когда заметил её, наблюдающую за ними совсем близко, то почти смутился. Будто она могла прочитать его мысли. Эмми кивнула ему и он замер, не веря, что так могла позвать его к себе.