Месть обреченного
Шрифт:
Я понимал генерала – в этом деле ему светиться не с руки.
– Кроме Шалычева у тебя есть еще что-нибудь? – спросил генерал, отставив пустую чашку.
– Я в бригаде по расследованию убийства Саши Грузина.
– Ну вот и ладушки. Расследуй.
– Если они узнают о моих оперативных наработках, то, боюсь, все вернется на круги своя.
– А ты все-таки трусишь, капитан…
– Я всего лишь человек, а не робокоп.
– Не обижайся, я тебя понимаю.
– Не в трусости дело, товарищ генерал. Я хочу, чтобы вся эта история пришла
– Еще как обидно… Но ты можешь быть спокоен – утаенные тобой от Саенко оперативные материалы будут представлены как результат работы специальной следственной группы.
– А видеоматериалы?
– Да, здесь все обстоит сложней. Даже не знаю, как мне быть…
– Выход есть, товарищ генерал. Он, конечно, не панацея, но все же.
– Ну-ну, – подбодрил он меня. – Выкладывай. – Вы должны вызвать меня к себе, как сотрудника, занимающегося делом губернатора. – Проще простого. – Но только когда Саенко не будет в управлении.
– И это сделаем. Завтра с утра. Саенко я найду куда услать на это время. Что дальше?
– А дальше вы, ознакомившись с материалами, что в папке, весьма строго спросите меня: а что же это ты, капитан Ведерников, не предоставил в мое распоряжение видеоматериалы?
– Откуда мне о них стало известно?
– Это не суть важно. Об этом думать – не наша задача. Главное, чтобы наш разговор происходил в присутствии какого-нибудь вашего зама, который тут же сообщит о нашей беседе кому нужно…
Я запнулся, но потом все-таки спросил: – У вас есть такой?
– Есть, – нехотя признался генерал.
– То, что мы по нему работаем, притом с подачи верхов, Шалычеву уже известно. Так что наш предстоящий разговор для него неожиданностью не будет.
– И это все?
– Нет. Вы должны меня вывернуть наизнанку, пока я не признаюсь. Мечите в мою голову громы и молнии, грозите отдать под суд… Короче, сделайте так, чтобы я едва не плакал.
– А у тебя башка варит, капитан… – с невольным уважением посмотрел на меня генерал. – Но тогда тебе придется сдать Саенко. А мне, соответственно, сделать оргвыводы, так как он нарушил закон.
– Ни в коем случае! О Саенко я даже не заикнусь. Все возьму на себя. Представлю события таким образом, что очень уж хотел отличиться и не доложил по инстанциям только из-за желания накопить материалы стопроцентной убойной силы.
– А что, может, и сработает твоя задумка… Но вот только не могу понять, зачем ты выводишь из-под удара Саенко?
– Скажем так – до поры до времени. Если я его сдам, он сразу же попадет в "раскрутку". А у Саенко рыло уже в таком пуху, что для своего спасения ему первым делом нужно будет устранить главную опасность – меня. Ведь если дело дойдет до суда, мои свидетельские показания – что нож ему под сердце.
– Логично. И если Саенко останется в стороне, то он должен будет оберегать
– Именно. В противном случае след сразу же приведет к нему. Ведь он не может быть уверен на все сто процентов, что я не оставил где-нибудь эпистолярное наследие с описанием, как все было на самом деле.
– А как ты предлагаешь поступить с Плешневым?
– Я о нем первый раз слышу.
– Ты, оказывается, большой интриган, капитан Ведерников, – вытаращил на меня глаза восхищенный генерал.
Если бы он только, ЧТО я от него утаил… – Просто опыт оперативной работы… Я сделал вид, что смутился.
– Если мы с тобой выпутаемся из этой истории без последствий, возьму тебя под свое крыло. Мне, скажу честно, ох как не хватает толковых и порядочных работников…
Я промолчал.
И подумал: поживем – увидим.
Обещания власть имущих – тот же дым: перегорели поленья, и снова небо чистое. Лови момент.
Чему я так и не научился.
А что касается самого генерала, то кто знает, под чью он дудку пляшет. Нельзя сказать, что я до конца поверил в искренность его намерений.
Но, увы, иного выхода у меня просто не было.
Киллер
Волкодав встретил меня улыбкой до ушей. – Наслышаны, наслышаны…
Он подмигнул мне и пожал руку. – Шухер был что надо. – Старался… – Шеф от нежданного счастья расчувствовался, как старая дева. – Мне его "счастье" по барабану. – Ну, не скажи. Когда он в хорошем настроении, с него можно веревки вить.
– Тебе, может быть, и можно. А я ведь к вашей "конторе" не имею никакого отношения. Это чтобы не сказать больше…
– Брось! Не наводи тень на плетень. Мой тебе совет: оставь свои сомнения и используй ситуацию на всю катушку. – Как именно?
– Сегодня, завтра, а может, и послезавтра он сделает все, – или почти все – что ты пожелаешь. Проси. Но не тяни резину. Будь понастойчивей. Иначе через неделю о тебе он просто забудет. И тогда до него дотянуться будет тяжелее, чем до луны.
– Похоже, твой шеф не умеет держать слово.
– Напрасно так говоришь. Еще как умеет. Только у него хватает и других забот. Служба, Ерш, служба… – Добро. Поступлю так, как ты советуешь. – Вот это другой компот. Все будет в ажуре, за базар отвечаю… – Как там жена и сын? – перебил я его бесконечный треп.
– Лучше не бывает. Устроены, как и оговаривалось. Тебе, кстати, куча писем. Естественно, от супруги.
– Где?! Каким образом?..
– Все очень просто – я их три раза навещал. Задание есть задание, а я привык все выполнять на "отлично". – Ну, рассказывай, рассказывай!
– Жена у тебя – прелесть. Умница. Поправилась, похорошела. Ей теперь больше восемнадцати не дашь. А сын – весь в батю. Молчун. Крепкий парень. – Где письма? – Письма? В твоей комнате, на тумбочке. – Все, я убегаю. – Постой! А ключи? Держи… К шефу – через час.