Месть под острым соусом
Шрифт:
– Успокоились обе и быстро в мой кабинет.
Поднимаюсь по ступенькам, не оглядываясь назад. Мама знает, что спорить со мной бесполезно. Я в бешенстве. Какого чёрта устроили этот цирк?
Моя родительница заходит в кабинет, как к себе домой. Спина прямая, взгляд победительницы. Выглядит прекрасно – вполне может сойти за мою старшую сестру. Мышка входит следом, головы не поднимает – видно, чувствует свою вину. Садится на стул в углу. Кажется, даже тогда в ресторане она не выглядела такой несчастной.
– А теперь спокойно
– Что? Это ты о репутации вспомнил? А зэчку за стойку посадить твоя репутация позволяет? Не боишься, что приличные люди из-за неё начнут обходить твой клуб десятой дорогой? Ты что, совсем с головой дружить перестал? Я не узнаю тебя, сын!
– Зэчку?
– Ты что же, ничего не знаешь?
Вот что за манера отвечать вопросом на вопрос? Окей, поддержу этот же стиль.
– А что я должен знать?
Ох, как мне всё это не нравится…
– Так она скрыла от тебя? А сказала, что ты знаешь! – ликует. Странная женщина…
– Мама, ты можешь объяснить всё спокойно и не тянуть кота за хвост? – закипаю, даже не понимая, на кого из них я должен злиться.
– Ты знаешь, что это она тогда тебя сбила?
Какая чушь! Шок от услышанного настолько сильный, что впору подбирать челюсть с пола. Мышка? Это была моя Мышка? Как такое вообще возможно? Она же и мухи не обидит!
– Что?
– Она сбила и покалечила тебя! Из-за неё ты не попал на чемпионат и олимпиаду, из-за неё вынужден был оставить большой спорт. Эта девка сломала тебе жизнь! А ты её взял на работу? Ещё и недавно освободившуюся из колонии! Ты в своём уме?
Пока она выдаёт свой эмоциональный монолог, беру себя в руки, насколько это возможно, и перевожу взгляд на Мышь. Она поднимает глаза, и я читаю в них ужас и удивление. Не могу сейчас анализировать её эмоции. Мне бы со своими разобраться.
Первая реакция: придушить. За то, что сломала мне жизнь, что столько времени скрывала, притворяясь невинным ягнёнком. Но при матери разборки с ней я устраивать не собираюсь.
– Мама, я всё понял, разберусь. Иди на свою тренировку.
– На какую тренировку? Пока эта дрянь тут, ноги моей не будет в этом клубе!
– Мама! Тебе пора!
Пока она уходит, ворча и бросая разъярённые взгляды в мою сторону, я пытаюсь глубоко дышать. Выдержка сейчас мне очень пригодится.
– И когда ты собиралась мне сказать? – подхожу к мыши ближе.
– О чём?
– Например, о том, что ты сидела в тюрьме. Разве не обязана ты об этом предупреждать при устройстве на работу? Я бы человека с криминальным прошлым никогда не взял и не поставил на ресепшн. Или ты на это и рассчитывала?
– Алёна знает, я с документами дала ей копию справки об освобождении. Она сказала, что это нестрашно. Я думала, ты знал.
Вспоминаю, что её дело я просмотрел мельком, мог
– Хорошо, допустим. Я как-то не обратил внимание или забыл. Но ты всё это время знала, что покалечила меня и сломала мне жизнь, и делала вид, что всё нормально?
– Нет… Я не знала, клянусь, я не знала! Я даже мысли допустить не могла! Я…
– Как такое возможно? Или тебе настолько наплевать на человека, которого покалечила, что ты даже имени моего не запомнила? Да ты вообще представляешь, что сделала с моей жизнью? – я заметно повышаю голос, но сдерживаться не в состоянии, эмоции переполняют меня. – Я потерял всё! Всё, к чему шёл долгие годы! Ты понимаешь, каково это? Я должен был выиграть тот чемпионат и поехать на олимпиаду! Это был мой последний шанс! И всё! Всё из-за тебя пошло прахом! А ты даже имени моего не запомнила и не узнала меня? Как-то слабо верится!
Перед глазами пелена ярости, обиды и какого-то бессилия. Эта дура ревёт. Но что мне её слёзы, если из-за неё вся моя жизнь покатилась под откос? А ей на это плевать! Она меня даже не узнала! Я-то не был на суде и вообще не вникал во всё, что тогда происходило. Не до того мне было… Но она-то должна была запомнить хотя бы имя её жертвы!
– Я помнила фамилию, но она распространённая. И мне сказали, что тот человек стал инвалидом, что он никогда не сможет ходить. А ты… ты ходишь! Я не ожидала… Даже мысли допустить не могла!
– Конечно, хожу! Ещё бы не ходил после стольких операций! Ты знаешь, сколько денег мои родители за них заплатили? Сколько усилий и мучений потребовала реабилитация? Ты своими куриными мозгами даже не можешь представить, во что превратила мою жизнь! И ещё смеешь не помнить моего имени!
– Я верну деньги… Я выплачиваю постепенно. Но что я могу сделать, чтобы искупить свою вину перед тобой?
Что она блеет? Её убить мало! Как она смеет заикаться об искуплении вины? Я похож на священника, который грехи пастве отпускает? Её копейки – курам на смех. Вообще не вижу в этом смысла, разве что как элемент наказания.
– Выплачиваешь? Да тебе даже трёх жизней не хватит, чтобы такими темпами компенсировать мне потраченную сумму!
– Я понимаю, но суд постановил, что я могу так платить. Мне неоткуда больше взять!
– Неоткуда? На панель иди! Там ты наверняка будешь пользоваться спросом и быстрее заработаешь! – меня несёт куда-то не туда, я перегибаю палку, но остановиться не могу. Как же я сейчас её ненавижу!
Семь лет я представлял, как посмотрю в глаза девке, которая сломала мою жизнь. Иногда мысленно душил её своими руками. И сейчас в голове мелькают мысли одна кровожаднее другой. Мозг продумывает план мести.