Месть под острым соусом
Шрифт:
В голову лезут всякие глупости. Справлюсь ли я? Смогу ли родить здорового малыша? А вдруг у меня опять случится обморок, а я в этот момент буду с Мироном? Он же может испугаться!
– Идёмте, доктор нас ждёт!
Перехожу в соседний кабинет. С замиранием сердца вглядываюсь в монитор, в маленькое пятнышко, которое доктор называет плодом. Какое бездушное слово – плод! Это же мой малыш! Или малышка… Даже не знаю, кого бы я хотела. Сын у меня уже есть, но детям вдвоём будет веселее и интереснее, если они будут одного пола. Да и
– Беременность восемь недель, развивается нормально. Приходите в двенадцать недель на скрининг.
Восемь недель во мне живёт ребёнок, а я только сейчас об этом узнаю! Наверное, я счастлива. И Николай тоже должен быть рад ребёнку? Хочется прямо сейчас поехать к нему в клуб, чтобы поделиться новостью. Но сдерживаюсь и решаю дождаться его дома.
Муж возвращается позже обычного, когда Мирон уже спит.
– Привет, Мышонок, прости, много было работы, задержался. Голодный, как волк. Корми меня скорее, – целует, сжимая руками ягодицы. – Когда ты себе уже попку откормишь?
– Тебе не нравится?
– Нравится, нравится, но и покруглее было бы неплохо, – шлёпает и подталкивает к кухне.
Как обычно, пока Николай поглощает ужин, я ковыряюсь в тарелке и наблюдаю за ним. Даже не верится, что мы вместе. Он такой красивый, богатый и успешный, а я рядом с ним – серый мышонок, не зря он придумал мне это прозвище. А уж учитывая наше совместное прошлое, недавнюю ненависть и взаимные претензии, всё происходящее сейчас кажется абсолютной фантастикой. Такое только в сказках и женских романах бывает.
Мне не терпится сообщить Николаю новость. Волнуюсь. Тяжело предугадать его реакцию. Ёрзаю на стуле – не могу усидеть на месте, меня так и подбрасывает от переполняющих эмоций.
Наконец муж заканчивает еду и ставит тарелку в посудомойку.
– Коля, мне нужно тебе кое-что сказать. Я сегодня наконец-то дошла до врача…
Он смотрит на меня вопросительно и обеспокоенно.
– В общем, я беременна. Срок восемь недель, – не могу сдержаться и улыбаюсь.
Николай молчит. Лицо становится нечитаемым. Не понимаю, чего от него ждать. Что он скажет? Пауза затягивается. Почему так долго думает?
– Что? Что ты сказала? – голос звучит непривычно низко, с трудом его узнаю. Ни одной радостной нотки не могу вычленить из его интонаций, а вот угрозы – хоть отбавляй.
– Я жду ребёнка, – зачем-то повторяю, хотя знаю, что он всё расслышал с первого раза.
– Какого чёрта? – стучит кулаком по столу так, что стоящая на нём посуда подскакивает.
– Что? – меня пугает его реакция, но не понимаю причины такой злости.
– У тебя такая короткая память, что ты не помнишь наш договор?
Лихорадочно перебираю в памяти условия того контракта и не нахожу ничего, связанного с беременностью.
–
– Ах да, у тебя же память девичья! Ну так я напомню! Условие было предельно простое – никаких мужиков!
О чём он вообще говорит?
– Но ты же сам…
– Я? Сам?
Он кричит на меня, оскорбляет. Я пытаюсь вникнуть в суть его претензий, но он несёт какую-то чушь, которую я никак не могу спроецировать на себя. Что за дичь? Если он так категорически не хочет от меня ребёнка, то можно же это сказать как-то спокойно, без криков и оскорблений?
Очень обидно. Как дура надеялась, что он обрадуется… Слёзы непроизвольно выкатываются из глаз, и сдерживать их никак не удаётся. Смахиваю ладонями, но кожа быстро намокает и только растирает солёную влагу по лицу.
– Коля, послушай, я не понимаю, что я сделала не так.
– Не понимаешь? Нагуляла с кем-то ребёнка и прикидываешься невинной овечкой? Может, я тебя ещё и похвалить должен?
– Что ты говоришь такое? Что значит нагуляла? У меня никого не было, кроме тебя!
– Только не надо из меня дурака делать, ладно? У меня не может быть детей. Я бесплоден! И ты об этом знаешь! Так какого ты сейчас эту комедию ломаешь?
– Я не знаю, как это получилось. Но я ни с кем, кроме тебя, не спала. Это твой ребёнок! Клянусь тебе чем угодно! – оправдываться так обидно и унизительно, и я не знаю, что сказать, чтобы он мне поверил.
– Может, ты мне ещё расскажешь про непорочное зачатие?
– Коля, ну можно же сделать анализ на отцовство!
– Хватит морочить мне голову, шлюха!
Он за мгновение преодолевает расстояние между нами и, кажется, замахивается для удара. Пытаюсь увернуться, прикрывая голову руками. Спасибо колонии – надрессировала меня на быструю реакцию при нападении.
– Что ты дёргаешься? Я не собираюсь тебя бить!
Выпрямляюсь. Паникую, совершенно не представляю, что сейчас мне делать. Как прекратить этот скандал? Как убедить его в том, что это его ребёнок?
Сил стоять нет, я зверски устала, клонит в сон. А куда идти спать – не знаю. В его спальню? Страшно, да и он настолько разгневан, что вряд ли позволит. К Мирону? Там теперь нет большой кровати. Устроиться на ночь в гостиной на диване? Вероятно, так и сделаю. Только надо будильник поставить пораньше, чтобы встать до ребёнка и избежать неудобных вопросов.
– Короче, вали, куда хочешь, чтобы я тебя не видел. Можешь спать с кем угодно, ты свободна. Все наши договорённости аннулируются.
Он меня… выгоняет? А что значит «аннулируются»? Он не будет добиваться усыновления? Но опека хотя бы останется? Он же не собирается вернуть Мирона в детский дом? Ребёнок этого не переживёт! Меня накрывает ужас. Он ведь может, он всё может! Ему ничего не стоит растоптать меня… Они уже провернули это один раз. И пусть он к этому не был причастен, яблоко не падает далеко от яблони.