Месть прошлого
Шрифт:
Оборотень выстоял, преданно смотря на господина глубоко посаженными маленькими глазками и не выражая ни малейшего сомнения, что тот изволил помешать злодеям разнести приличное заведение, а не сам являлся оным. Вирикий служил харену уже очень давно и повидал многое. Пьяного господина в том числе. И недовольный дарен нравился ему больше пьяного. Лучше уж притвориться, что тот ведёт себя правильно, потому что пьяный дарен – это всегда очень злой дарен.
Ранхаш постоял, обозрел разбросанную посуду, опрокинутые столы и стулья, проигнорировал испуганные взгляды других посетителей и деловито охлопал карманы стонущего оборотня. Вытащил из-за пояса кинжал, отцепил пустой кошель и тяжёленький мешочек
Вирикий тем временем одними жестами (ткнул в подчинённого, указал на тень харена, на дверь и провёл пальцем по горлу, обозначив этим срочность) отправил посыльного к господину Шидаю: мол, нужны лекарь и откупные, ну чтоб заплатить за учинённый вред. А харен развязал мешочек, попробовал порошок на язык и медленно, холодно, в своей обычной манере произнёс:
– Ношение взрывного порошка в городе строго запрещено. В тюрьму их.
Отцепив от пояса оборотня что-то ещё, Ранхаш посторонился, давая место неуверенно переглядывающимся подчинённым. Пока они осматривали карманы других пострадавших и с облегчением убеждались, что этих действительно есть за что отправить в тюрьму (а не как последний раз, когда господин, протрезвев, сам себя распорядился посадить на четверо суток за дебош), харен подошёл к столу, за которым спокойно обедали двое горожан, и, выудив из продолговатого короба коричневатую трубочку, запалил её от свечи. Поплыл сладковатый запах табака, и тени, замерев, напряжённо уставились на господина, с удовольствием затянувшегося сигаретой.
Выпустив клубы дыма, Ранхаш поманил застывшего хозяина и потребовал:
– Плащ.
Тот пришёл в себя и торопливо сдёрнул с крючка одежду.
– Оплата, – харен указал на валяющийся на полу кошель и уверенно вдел руки в рукава.
Он нисколько не шатался, выглядел совершенно трезвым и вменяемым, но хозяин отчего-то опасался открывать рот. Наклонившись, Ранхаш аккуратно снял с горлышка стакан, поставил его на пол и, взяв бутылку с дикой, направился на выход, дымя сигаретой.
– Оглушить? – тихо-тихо предложил один из теней Вирикию.
– Поздновато, – сквозь зубы ответил тот. – Уже закурил. В таком состоянии у него бдительность и реакция просто запредельные. Господина Шидая ждём, он его заманит домой.
– Там же день, толпы горожан!
– Ну так мигом наружу и разгоните всех! Тёмные, он же порошок забрал! Живее, трясси!!! А вы этих оттащите!
Оставив пару оборотней, чтобы те отконвоировали случайно выявленных нарушителей, охрана поторопилась наружу, чернильными сгустками выскальзывая на залитую солнечными лучами улицу.
– Эй, молодцы, – хозяин обратился к теням, которые остались вязать нарушителей, – и часто вы теперь облавы тута устраивать будете?
Те переглянулись и невесело хмыкнули.
– Не боись, отец, не чаще раза в пятьдесят лет, – ответил один из них.
– Сплюнь, – товарищ сам сплюнул. – С этими бабами наперёд знать нельзя.
– Да шо уж там, заглядывайте, – пробасил хозяин.
Через пятьдесят лет как раз и столы можно на новые поменять.
Глава 60. Птичка, каменное сердце и любовь
Прижавшись глазом к щёлке, Лоэзия, приоткрыв рот, наблюдала за своим похитителем. Он сидел на кривоногом табурете спиной к потухшей печи. В её зеве краснели углями догоревшие ветви и отливал матовым блеском закопчённый бок горшка. Девушка досадливо закусила губу. Он опять не притронулся к еде. Отодвинул в сторону накрытые тканью хлеб и мясо и разложил на столешнице книгу.
Выпрямившись, Лоэзия отступила вглубь комнаты и уже привычно уселась перед полыхающей печью на шкуру. Жар опалил лицо и окрасил щёки румянцем, напоминая о детстве, когда она ещё не считала нужным
Странный он какой-то. Лоэзия бросила взгляд на дверь. Ничего не требовал, ничего не просил, кормил её, одевал, даже купальни устроил. Позволял ходить по всему дому, кроме чердака, где ночевал сам, и не выпускал наружу. Лоэзия пробовала выбраться, пока его не было, но так и не смогла открыть двери и окна. Девушка терзалась в предположениях, зачем он её держит, и некоторые из них были даже весьма романтическими: юную фантазию было сложно сдержать. За них она себя нещадно ругала (это только в сказках бывает, что злодей крадёт прекрасную госпожу, живёт с ней в одном доме, а потом превращается в доброго мужа) и напоминала, что ещё совсем недавно у неё был жених. Ей бы полагалось печалиться о разрыве помолвки, но сама обстановка не располагала к романтическим терзаниям.
Не усидев, Лоэзия опять поднялась и на цыпочках подкралась к двери. Тёмный сидел к ней правой, совершенно обыкновенной стороной лица, и девушка в который раз поразилась его сходству с Майяри. Вот же боги пошутили! Лоэзия с жадностью подалась вперёд, рассматривая сверкающую голубым светом кисть, и дверь хлопнула. Испуганно пискнув, девчонка отшатнулась, но хаги даже голову не поднял.
Он не запрещал ей быть с ним в одной комнате, но Лоэзия опасалась оставаться с ним наедине. Сперва это был просто страх перед похитителем, страх постепенно стал привычен, и Лоэзия начала всё чаще задаваться вопросом: а не познакомиться ли с тёмным поближе? Если Мариш всё ещё её не нашёл, то нужно попытаться выбраться самой. Вдруг получится убедить похитителя отпустить её? Или всё-таки лучше держаться в стороне и не привлекать внимание? Вдруг у тёмного какая-то гнусность на уме?
Сомнения с новой силой овладели Лоэзией, и она закружила по комнате, уже привычно избегая самых скрипучих половиц, а затем вновь приникла глазом к щели. Тёмный даже не пошевелился, ни на пядь не сменил положение. Может, он совсем окаменел? Застывшее лицо опять напомнило Майяри, и, вспомнив о смелой подруге, Лоэзия воодушевилась и всё же распахнула дверь.
И испуганно замерла под пронзительным взглядом.
Впрочем, хаги быстро освободил её от своего внимания. Осмотрел с головы до ног и опять вернулся к книге, оставив девушку мучиться от неопределённости. Нерешительно шагнув за порог, она потопталась на месте, помялась и прошлась вдоль стены, держась подальше от стола и восседающего за ним мужчины. Полюбовалась на дымные пары, поднимающиеся через щели в полах от купальни, поднялась на одну ступеньку лестницы в сторону чердака (выше не рискнула, но хаги всё равно не отреагировал) и осмелилась подойти чуть ближе, якобы любуясь углями в печи.
И тёмный закрыл книгу. Лоэзия едва не подскочила от этого невинного жеста. Она помешала? Он разозлился?
– В-вы не будете больше читать? – девушка обеспокоенно посмотрела на поднявшегося мужчину.
– Нет, – коротко ответил тот, поднимая руку и словно бы щупая пальцами воздух.
Лоэзия как заворожённая уставилась на голубые, прозрачно-сверкающие, но не прозрачные пальцы. «Живым» среди них был только мизинец и горизонтальная полоса по центру ладони. Что-то нащупав, хаги двинулся к девушке, и та испуганно зажмурилась.