Месть прошлого
Шрифт:
Напоминание об отце и Майяри полоснуло, словно ножом.
«Предатели!» – вознегодовала жуть.
Ранхаш позволил себя усадить и даже сбросил с плеч плащ. Пока подавальщица торопливо накрывала стол праздничной скатертью, ёжась под холодным нелюбезным взглядом гостя, хозяин вернулся с мясной нарезкой и поинтересовался:
– Чего откушать или выпить изволите?
Харен вытащил из кармана кошель и бухнул на стол.
– Э-э, не! – хозяин протестующе выставил ладони. – Тута с вас плату не возьмут.
– Бери, – холодно потребовал Ранхаш. – Пригодится.
Тут хозяин наконец заметил плохое настроение посетителя, оценил недружелюбный
– Так чего изволите?
– Чего-нибудь…
Хозяин не стал спрашивать, уж не беда ли сердечная постигла гостя, и молча удалился. А вернувшись, принёс с собой бутылку чистейшей желтоватой дики, плеснул питьё в ярко начищенный стакан и опять удалился.
Рьяный аромат крепкого вина коснулся обоняния и смешался с хаосом мыслей, затуманивая их. Они ещё сильнее спутались, стали ещё более странными и болезненными. В более здравом состоянии Ранхаш бы безжалостно их отбросил и задавил, но сейчас не мешал им плодиться и выуживать из недр сознания всё более мрачные мысли: они мелькали перед внутренним взором и исчезали, испарялись, как винные пары, оставляя после себя лёгкость.
Для Майяри наверняка выбрали сильного, здорового сердцем мужа… Может быть, он был привлекательным. Воображение нарисовало образ хайрена Узээриша – высокого, красивого, улыбчивого и здорового…
Мысли сменялись стремительно. Одна за другой, разные, быстро выпадающие из памяти.
Майяри умеет делать зелья, что ей стоит стереть из собственного запаха близость с мужем? Сомнение, которое в более вменяемом состоянии и не возникло бы в голове, забылось тут же, оставив после себя только воющую в бессильной злобе жуть.
Она наследница могущественного рода, а он всего лишь один из сынов влиятельной семьи.
Она уже любила, а он любит впервые…
Она знает про него всё, а он почти ничего…
Она очаровательна, а он нет…
Шидай ей нравится больше…
Ей проще с Виканом…
У брата такая прекрасная семья, а у него мать…
Сомнения, бесполезные мысли, которые могли бы возникнуть только в слабом сознании, вспыхивали, заявляли о своём существовании, мгновенно забывались, стираясь из памяти. На душе становилось легче, только вот ярость требовала выхода.
Ранхаш поднял стакан с дикой, всмотрелся в желтовато-медовую глубину и, прикрыв глаза, втянул носом запах. Он обжёг ноздри, щиплющим холодком проник в носоглотку и теплом прошёлся по горлу. Запах слабости… или расслабления. Поднеся стакан к губам, Ранхаш наклонил его и почувствовал, как в рот хлынула обжигающая жидкость. Защипало ранки на губах, язык онемел, и по горлу прокатился сгусток пламени, рухнувший в желудок и замерший там едва занявшимся костерком. Тепло неохотно поползло по жилам, сердце застучало чуточку быстрее, а втянутый в лёгкие воздух приобрёл некую сладость. Оковы и стены, составляющие часть его натуры, ослабли и пошатнулись, давая свободу лёгкости.
Залпом осушив стакан, Ранхаш прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям, и с удовольствием отметил, что пёстрая картина мыслей окрасилась в более спокойные и лёгкие тона. Размышления стали подобны волнам, неспешно накатывающим на разум; мыслить стало проще, даже обида улеглась, хотя ранку от неё продолжало неприятно пощипывать. Это состояние уже было больше похоже на его привычное хладнокровие. Разум опасливо напомнил, что это лишь иллюзия, но Ранхаш налил себе ещё дики и осушил стакан, вымывая
Стало совсем спокойно. Закрыв глаза, харен откинулся на спинку кресла и представил свой будущий разговор с Майяри. Он поговорит с ней спокойно. Объяснит, какую боль причинило её недоверие, отсутствие веры в его силы. Заставит признаться во всём, вытянет все её тайны…
Пьяный шум за соседним столом ворвался в шелестящий волнами разум, и мысли окрасила розоватая зарница раздражения. Распахнув глаза, Ранхаш тяжело посмотрел на веселящуюся компанию и плеснул себе ещё дики. Обжигающая выпивка смыла досаду, и опять воцарились лёгкость и спокойствие. Но ненадолго. В успокоенный разум с утроенной силой проникли звуки разгульного веселья, и в душе занялась уже не зарница. Заполыхал красным пожаром закат ярости, постепенно переходящий во тьму бешенства.
Мысли о Майяри выпорхнули из головы, и Ранхаш мрачно уставился на горланящих мужчин. Огонь злобы всё сильнее и сильнее охватывал его и требовал свободы.
– А давайте выпьем за баб! – один из весельчаков, пошатываясь, поднялся и вскинул вверх руку. – Чтоб покрасивей и подешевле!
Ему вторили одобрительные вопли, а Ранхаш помрачнел ещё больше: вспомнилась красивая Майяри. Дождавшись, когда соседи осушат стаканы (из-за внезапно проснувшегося уважения к выпивке), харен аккуратно надел на горлышко бутылки собственный стакан, переставил её на пол и упёрся сапогом в край стола. И, выждав секунду-другую, от души пнул его. Тяжеленный стол тараном скользнул вперёд и под оглушительные вопли снёс стол веселящихся оборотней вместе с ними. Мужчины попадали на пол, со звоном посыпались пустые и ещё полные бутылки, в воздух взметнулись осколки и брызги, сопровождаемые отчаянными криками.
– Ах ты бзыря! Чего утворил, морда кривая?!
Четыре пары раскрасневшихся глаз уставились на донельзя спокойного обидчика, который вольно сидел на стуле и мрачновато смотрел на них. Первым вскочил тяжеловатый коренастый оборотень, в отличие от своих товарищей не придавленный столом или стулом, и, схватив пустую бутылку, пошёл учить наглеца вежливости. Харен даже не встал. Ногой подтянул соседний стул, схватил его за спинку и извернул таким образом, что одна из ножек аккуратно прошла между ног разгневанного оборотня и, мягко подтолкнутая вверх, брякнула по «бубенчикам». Мужчина взвыл, выронил бутылку, но не успел даже согнуться, харен встал, подсёк его стулом под колено и, дождавшись, когда противник рухнет спиной на пол, опустил сверху стул. Не ударил, просто опустил, пригвоздив его к полу. И неторопливо шагнул в сторону, чтобы другой противник смог обрушить тяжёлую лавку на место, где он недавно стоял. Лавка обрушилась на деревянное сиденье, и оборотень под ним завопил. От ужаса, а не от удара: вся мебель в таверне теперь была крепка, как дика.
Мужик с лавкой и разогнуться не успел, как Ранхаш схватил его за волосы и ударил лицом о ту же лавку. Послышался хруст, стон, харен развернулся, пинком в грудь отшвырнул следующего противника и развернулся, чтобы разобраться с четвёртым, но, увы, расторопные подчинённые, последовавшие за ним в таверну, уже скрутили его.
– Господин, зачинщики схвачены, – вперёд выступил кряжистый как дуб черноволосый оборотень, подменяющий Рладая в его отсутствие, по имени Вирикий. Словно высеченное из дерева лицо не дрогнуло, когда не удовлетворённый короткой схваткой харен пристально посмотрел на него.