Месть розы
Шрифт:
Едва не падая от усталости, с трудом держа глаза открытыми, Виллем, уступив настойчивым расспросам хозяина гостиницы и его семейства, купца из Монбельяра, Эрика, пленников и слуг, объяснил, что роздал все свои доспехи — кроме шлема — герольдам: они всегда подвергаются опасности на поле битвы и никогда ничего за это не получают. Серебряный кубок тоже достался одному из них.
— А где Атлант? — спросил Эрик, встревоженный столь бурным проявлением филантропии.
— Я подарил его Жуглету, — отводя глаза, устало ответил Виллем.
—
— Жуглет наверняка вернет Атланта, но мне показалось правильным сделать такой жест, — объяснил Виллем, рухнув прямо на ступеньки лестницы.
От изнеможения вид у него был, точно у пьяного.
— И он так трогательно радовался подарку! Иногда он ведет себя ну прямо как дитя. — Виллем вздохнул. — Давай-ка лучше подсчитаем трофеи. И надо привести себя в порядок, Конрад пригласил нас на ужин. — Он застонал. — На мне живого места нет.
— Маркус, куда это ты собрался? — спросил Конрад, стоя посреди узкого каменного дворика.
Его застигнутому врасплох слуге, который, натягивая шерстяной дорожный плащ, стремительно слетал вниз по крутой винтовой лестнице, император показался, на фоне тесного пространства, огромным и грозным.
Маркус, едва не застонав, замер на месте. Ему почти удалось ускользнуть. Мелькнула мысль: а что будет, если он сейчас молча повернется и побежит?
— Но у него не хватило духа.
— Я… если позволите, сир, мне пришло письмо из Ахена, мой дядя тяжело болен и…
— Опять? — В тоне Конрада зазвучало нескрываемое недовольство и нетерпение. — Я-то думал, бедняга уже скончался. Что ж, придется тебе отложить путешествие до завтрашнего утра. Сегодня вечером ты мне нужен. Я велел выдать Бойдону деньги из казны — проследи, чтобы их распределили по лагерям для уплаты выкупов.
— Прошу прощения, сир? — непонимающе спросил Маркус.
— Я хочу заплатить выкуп за всех бедных рыцарей, которым трудно собрать нужную сумму.
— Сир? — Маркус не верил своим ушам.
Конрад рассмеялся.
— Пример Виллема вдохновил меня. Вообще-то я и сам собирался это сделать — помнишь, во время прошлого турнира, под Марбургом, когда в конце все никак не могли разобраться с выкупами? Тогда рыцари победнее разослали своих оруженосцев, и те принялись грабить местных купцов и ювелиров. Это был настоящий кошмар, а платить все равно пришлось мне. Так уж лучше сразу взять дело в свои руки. И пускай французы отправляются домой, к своему проклятому Филиппу, и поют мне дифирамбы. Ха! Заплати и за всех пленников Виллема, даже за тех, кто могут заплатить сами. А то ведь сам-то он с них, скорей всего, не возьмет ни гроша. Успеешь управиться до ужина?
— Н-нет, если вы хотите, чтобы я и ужином занялся. — С трудом сумев скрыть горечь, Маркус сорвал с себя дорожный плащ. —
Конрад нахмурился.
— Это что, дерзость? Или ты вообразил, что твой вечно больной дядюшка заслуживает хотя бы сотой доли того внимания, которое ты обязан оказывать мне?
— Нет, сир, — поспешил ответить Маркус.
— А по твоему тону я подумал, что ты именно так и считаешь, — резко продолжал Конрад. — И за последние недели это уже не первый подобный эпизод. Если все дело в Имоджин, то имей в виду: я скорее отменю этот брак, чем соглашусь терпеть с твоей стороны такое поведение.
— Имоджин тут ни при чем, — произнес Маркус.
Что-то внутри его тихо упрекнуло: «Второй раз за сегодняшний день ты солгал ему».
— Вот и отлично. — Предостерегающие нотки не исчезли из голоса Конрада, но все же было заметно, что ответ Маркуса его успокоил. — Что-то я устал, пойду вздремну немного перед ужином.
То, что с утра выглядело и пахло как свежая зеленая трава, теперь превратилось в грязь и пыль. Во второй половине дня, незадолго до наступления сумерек, Жуглет расхаживал с Атлантом по периметру турнирного поля. Он хотел довести до сведения всех, что коня подарил ему Виллем.
— Эй! Жуглет! — послышался задорный женский голос откуда-то сбоку. — Говорят, ты песню сочинил! Мы хотим послушать! — раздался звонкий хохот двух женщин.
Оглянувшись на зов, менестрель немедленно заулыбался. Жанетта и Марта, с неизменными алыми повязками на рукавах, спешили к нему.
— Голубушки мои! А у меня для вас подарочек!
С этими словами Жуглет быстро и ловко развязал завязки Уродливого пестрого плаща, подарка Конрада.
— В честь благородства и щедрости нашего победителя. Кто хочет?
Плащ приняла Марта, но лишь из деликатности, после того как Жанетта скорчила брезгливую мину.
— Он был великолепен, правда? — начала Жанетта таким тоном, что становилось ясно: она хочет помучить Жуглета. Женщина отбросила с лица длинную прядь волос. — Что за мускулатура! А эти мощные бедра, эти ноги, которыми он сжимал бока жеребца! О-о, нет слов, можно просто с ума сойти! Это же тот самый конь, да? Разве тебе не завидно, что твой герой весь день напролет скакал на нем?
Она расхохоталась.
Марта с удовольствием поддержала ее:
— Бог, настоящий бог! Только подумай, сколько сил у него осталось после ночи с блудницей!
И женщины опять расхохотались.
Лицо Жуглета исказила боль. Он произнес медленно, словно каждое слово давалось ему с великим трудом:
— Что ж, спрошу, раз уж вам так этого хочется: и много ли пыла он истратил в объятиях Марты?
Марта продемонстрировала серебряную монету.
— Вот это мне дали за молчание, — весело произнесла она. Недовольно замычав, Жуглет развязал затянутый шнурком кошель, извлек оттуда монетку и показал ее Марте.