Месть ведьмы
Шрифт:
Казимир не удержался от кривой усмешки. Острый на язык воришка каждый день доводил шляхтича до безумия неумолчной болтовней, не успокаиваясь даже вечером. Нож, впрочем, комес держал при себе, памятуя о нелестной характеристике, данной обитателю соседней камеры каждым из заключенных - не одного Казимира раздражал неистребимый оптимизм маленького вора.
– Сам когда?
– Спросила в свою очередь Каля, отталкивая грязную ладонь, норовившую ущипнуть её за руку.
– А как палач придет, - хихикнул Жданек.
– Этим только
Сколопендра нахмурилась, бросая в сторону стражей быстрый взгляд.
– Казнят?
– Что ты!
– Замахал на неё паренек.
– Энто у меня впервые близкое знакомство с наместничьей служебкой. На первый раз отрубят руку. Одну, - уточнил Жданек, глядя в побледневшее лицо Сколопендры.
– Эй, вельмжный, держи девку, не ровен час, в обморок хлопнется. Ты не подумай, рыжая, - прибавил воришка, - я не боюсь, вот хоть зуб дам!
– Одна рука!
– Ну и што?
– Подмигнул Жданек.
– У меня останется еще одна!
Крепко подхватив разбойницу под руку, Казимир прошагал с две дюжины шагов, прежде чем Каля заупиралась.
– Выкупи, - заступив Казимиру путь, торопливо зашептала она, одними глазами указывая на клетку.
– Сделай милость. Чего хошь пообещаю!
Казимир страдальчески поморщился - как всегда, перед очередной выходкой разбойницы, сулившей неприятности.
– Пообещать я тебе тоже что хочешь могу, - пытаясь обойти девушку сбоку и увлекая ее за собой, проговорил он.
– А вора этого... ну вот спер бы он кошель у нас в толкотне до того, как мы поесть купили - не запела б ты иначе, всеспасительница?
Каля уже знала - когда комес брался пользовать это слово, обычно за этим следовала буря.
Упрямо дернувшись всем телом, Сколопендра остановилась, глядя на шляхтича снизу вверх.
– Я бы его не знала.
Вздохнув, Каля отвела взгляд, и вдруг шагнув совсем близко, взяла Казимира за локоть.
– Не сердись, - тихо попросила она, поглаживая пальцами напряженную руку комеса.
– Будь по твоему, коли не хочешь. Дай только шепнуть ему кой-чего на прощанье.
Взгляд рыцаря, доселе угрюмо-тоскливый, чуть смягчился.
– Да пес с ним, - доставая кошель, только что полученный от наместника взамен того, что отобрали стражники, он вложил его в руки Сколопендры.
– Давай обратно к наместнику, пока он опять не взялся суд чинить. Я тебя во дворе подожду.
***
Во двор Сколопендра явилась уже со Жданеком. Воришка вышагивал с комичной важностью, отвешивая поклон каждому из встречных стражников. И если поклон мог сам по себе быть непочтительным, поклоны щипача были именно такими.
Подойдя к сидевшему на опрокинутой порожней бочке Казимиру, Жданек отвесил поклон и ему. Комес угрюмо взглянул
– Вот, спасибо пришел сказать вашей вельможности, - Жданек говорил в обычной своей манере, не чинясь.
– Уж не думал, что в одной холодной с самим пресветлым комесом буду сидеть. Рассказать кому - ить не поверят!
Казимир молчал, прокручивая перстень.
– Не взял с меня виры наместник, - вступила в разговор Сколопендра, протягивая кошель.
– Сказал, подарок твоей светлости компенсахции ради.
– Компенсации, - оправил комес, поднимаясь, и не глядя никому в глаза.
– Оставь у себя. Пойдем коней наших разыщем, ежели хозяин постоялого двора их никому еще за сожранный овес не запродал.
– Ой, и суров ты, комес, - проорал им вслед щипач, несмотря на все усилия, разочарованный отсутствием вельможного внимания к своей персоне.
– Гляди попроще на жизню-то! А хоть теперь завали девку свою в сено, да покатай ее хорошенько, авось, повеселеешь! Энто тебе последний совет мой будет. Девка - загляденье! Мне б такую, рази б я дулся как индюк, на людей не глядючи? Вельможный ты дурак!
Казимир стиснул зубы, ускорив шаги. Каля едва поспевала за ним. В полчаса прошли они ярмарочную площадь, с которой по сию пору не убрали сор, множество кривых улочек, примыкавших к ней, глядевшихся непривычно пустыми, и разыскали свой постоялый двор. На диво, лошади оказались там, и за хорошую плату хозяин не стал даже скандалить из-за трехдневного исчезновения постояльцев, оставивших у него своим пожитки.
– Куда теперь поедешь?
– проверяя сумки на боку коня, нежданно спросил комес Сколопендру, седлавшую ее кобылку.
Та непонимающе обернулась.
– Я еду домой, - жестко проговорил Казимир, оставив в покое упряжь, и повернувшись к замершей Кале.
– Если желаешь, поезжай со мной. Но сама понимаешь - нечего тебе делать в моем замке. Ведьма мертва, и заклятие уже не снять. Никому и никогда. Последняя надежда ушла для меня, а держаться в разуме, когда ты будешь рядом, во много крат тяжелее. Хоть и не пылаю я страстью жгучей, как тогда к Беате, а все ж люба ты мне, девка, а с чего - кто теперь скажет? Ну, и... не хочу, чтобы ты видала меня таким, как тогда, в купальне. Скажи, куда проводить тебя, где там эльф твой обретается? И расстанемся уже, Калина. Видать, не обмануть судьбу нам... пусть бы ее демоны унесли!
– Да уж, - Сколопендра неторопливо подтянула подпругу, погладила рукой лошадиную шею, - такой судьбы никому не пожелаешь.
Развернувшись к комесу, разбойница с печальной улыбкой коснулась его плеча.
– Знать бы раньше, чем дело обернется, - проговорила она, перебирая пальцами по коже доспеха, - ну да что уж теперь. Значит, в замок вернешься? Хорошо, - отнимая ладонь, согласилась Каля, - вельможный комес, - она отвесила Казимиру поклон, - может поступать как знает, ум его не чета нам, глупым лесным проходимицам. Токмо удачи могу пожелать владыке выжскому.