Места пребывания истинной интеллигенции

Сергеев Слава

Так и вышло. Глядя на звезды, я вспомнил, что поблизости недавно открыли недорогое кафе в стиле “ля рюс”, так сказать, - патриотическую альтернативу “Макдональдсу”. Даже по телевизору показывали. Туда чуть ли не сам Ельцин заезжал.

–  Эй, - говорю, - на бульваре новое кафе открыли, они вроде до десяти, пошли туда, чего мерзнуть…

–  Какое еще кафе… - сказал Воропаев.
– Поехали и девочкам…

Но я уже не слушал его. Я подумал, что если сейчас перекусить, кайф должен спасть, потом горячего чаю, потом посидим малость, а там уже, глядишь, одиннадцать, вечер убит, можно будет и домой поехать…

Эх, жись, подумал я. Вечер убит… - разве можно так?

В кафе было малолюдно. Интерьер

чем-то, увы, напоминал “Макдональдс”. На черной доске над стойкой мелом были написаны наименования пирожков, на полке для вин рядком, как оловянные солдатики, стояли стограммовые бутылочки рябиновой на коньяке и столичной водки.

–  Издеваются над народом, - сказал Воропаев, увидев бутылочки, - это что за дозы?!

–  Почему издеваются, культура питания, - заметил вошедший за нами лохматый ханурик алкогольно-интеллигентного вида, чем-то неуловимо напоминавший рок-музыканта Макаревича, только уже в годах.
– Много не выпьешь, а похмелится - можно вполне.

–  Три столичной, - сказал Воропаев буфетчице и обратился к Макаревичу: - Простите, не знаю вашего имени-отчества, будете, как говорится, третьим?

–  Дмитрий Михайлович, - вежливо улыбаясь, отвечал ханурик.
– Компанию, к сожалению, не составлю, так как спешу. Я с дамой. Зашли, так сказать, купить что-нибудь к ужину, - и алкаш показал на появившуюся в дверях толстую тетку в джинсовой куртке и наброшенном поверх нее цветастом платке.
– Так что извините.

Тетка с неприязнью на нас уставилась.

–  Может быть, и дама?
– спросил Воропаев.
– Добрый вечер…

–  Нет-нет, - поспешно сказал Дмитрий Михайлович, загораживая собой тетку.
– В следующий раз. Уж извините.

–  Что ты там копаешься?!
– сказала тетка.
– Ты за кем тут? Это кто?

Буфетчица брезгливо смотрела на нас:

–  Из еды что-то будете брать?

–  Обязательно. Три пирожка с капустой, - сказал Воропаев.

–  И сок, - зачем-то (честное слово, не знаю зачем) - добавил я. Возможно, я хотел сделать коктейль.

–  У нас сока не бывает, - раздраженно сказала девушка.
– Смотрите меню. Есть квас. Или морс.

–  Квас?..
– вытирая губы тыльной стороной ладони и приглядываясь к буфетчице, медленно переспросил Воропаев.
– Квас… А как вас зовут? Может вы - мое солнышко?

Девушка устало вздохнула:

–  Нет, я не ваше солнышко.

–  А чье?
– не унимался Воропаев.

–  Ничье.

–  Как это может быть - ничье? Так не бывает. Вы, может быть, одиноки? Я тоже очень, очень одинок… тем не менее я уверен, что я - обязательно чье-то солнышко…

Подавальщица молча заворачивала пирожки.

–  Девушка, - сказала жена Дмитрия Михайловича из-за нашей спины елейным голосом, - а что, морсы у вас действительно, на натуральной основе? Не концентрат?

Воропаев сник. Мы отошли. Молча уселись за столик. Разлили нашу мини-столичную. Картонный поднос был в жирных пятнах.

–  Пробный флакон, - печально пошутил Воропаев.
– “Русский Карден”… Поехали. “Карден”, несмотря на малую дозу, как ни странно, подействовал быстро. Через несколько минут я почувствовал расслабление. Воропаев тоже откинулся на спинку стула. Лицо его разгладилось.

–  Да-а, - задумчиво, но без прежней печали протянул он.
– Морс, е… мать. Манго из клюквы на натуральной основе…

Мы помолчали. Я огляделся.

Через два стола от нас, у окна, за разрисованной колонной и кадкой с фикусом о чем-то чирикали две немолодые девицы.

–  Жар-птицу… - донеслось до меня.
– Жар-птицу…

Я пожалел, что мы не заметили их сразу и прислушался.
– всю передачу сокращают, - быстро говорила та, что поменьше ростом, большой рот делал ее похожей на стрекозу или птицу, но не

Жар, а на, пожалуй, обычную сороку или галку, - вырубают, блин, под корень. Лягушку, Петуха и Дедушку-Ваню сократили, Маша-Растеряша под вопросом, Улиточка под вопросом, Бобр на волоске, а со мной, с Жар-птицей, Шамаханскою царицей, говорят, будем разбираться персонально. Пристали - все время, мол, на работу опаздываете… А что им эти 15 минут, что? Я работать хожу на телевидение, в творческую организацию, а они крохоборничают! Мне с собакой надо гулять, потому что мой мудак спит до двух, а животное мучается неписянное. Они сначала говорили - сократим, всех сократим, недофинансирование, потом опомнились, народ сказывал, какая-то важная персона из Министерства образования позвонила аж в Дирекцию Детских Программ, говорит - передачу не трогать, а Жар-Птицу и Муравья не трогать в особенности, они нашей детворе в это трудное время необходимы как положительные персонажи! Вот спасибо, наконец-то наше государство обо мне позаботилось. Оказывается я - положительный персонаж… И представляешь, что значит госканал, послушались! Более того, наш худрук, пидор, потом спрашивал, не мои ли это происки, что, мол, может у меня родственники наверху?.. Я ему и говорю, милый Мстислав Витальевич (во имечко-то, а?!), да если бы у меня были родственники где-то, кроме пятиэтажки у метро “Свиблово” и города Бобруйск, что в свободной республике Беларусь, разве стала бы я работать по утрам в вашем сраном ВГТРК? Я бы блистала, как положено человеку со связями, в театре, например, имени Вахтангова или в “Современнике” или вообще послала бы творческую деятельность куда-нибудь подальше и делила бы свое время между салонами красоты и поездками на Канарские острова… Я кстати думаю, что из дирекции сами с министерством и связались, рука руку - моет…

Стрекоза сделала паузу и съела пирожок.

Подруга согласно кивала:

–  У нас в театре тоже самое, один в один… Бардак, жуткий бардак… Я тебе уже по-моему говорила: представляешь, наш главный, Дуняша, сделал мне на вечерней репетиции комплимент, вы, говорит, всегда хорошо выглядите, Нина, как вам это удается?.. Так его Тэ неделю со мной после этого не здоровалась, и суфлерша потом рассказывала буфетчице, что Тэ устроила Дуняше в уборной жуткую истерику, что у него, мол, со мной тайный роман! То есть ты себе представляешь, какой темперамент у женщины?! Молодой муж, две собаки, попугай, Дуняша - и при этом еще есть силы ревновать к мимансу!

Стрекоза засмеялась:

–  Господи, да в нем же метр пятьдесят росту!

–  Вот я тебе и говорю, ужас… Наполеон! Но это еще не все, на худсовете она неожиданно выступила (и при спонсорах, сука!), говорит, Домерецкой нельзя давать роль Заречной, у нее фактура неподходящая. И вообще она вышла из возраста. Ты себе представляешь?! И это за один комплимент на репетиции!.. Я на Дуняшу теперь боюсь смотреть.

Подруги молча допили чай и заказали вторую порцию. У интеллигентных женщин, я заметил, почему-то всегда хороший аппетит.

–  Да, - сказала стрекоза, - я забыла, представляешь, недавно звонила Винникова.

–  Да ты что!
– подруга даже перестала есть.
– Ну, и как?

–  Ну как… Ей все там надоело. Говорит деньги - это не все.

–  Не может быть…

–  Я те говорю. Богатые тоже плачут. Короче, у этого Бори в результате оказалась там какая то фря, из старых привязанностей, он привез ее туда, кажется, еще из Риги, или не из Риги, в общем из Прибалтики (у него видать такое хобби, отсюда в Америку дам перевозить…), она какая-то танцовщица, или певица, я не поняла, и он все время пропадает у нее, домой появляется часа в три ночи, и Винникова цельный день кукует одна с ребенком. Для нее это внове. Говорит, что она в первый раз в роли жены.