Место полного исчезновения: Эндекит
Шрифт:
Ольга смело вошла в дом Дарзиньша и, открыв из сеней дверь, ведущую в горницу, сразу же встретилась взглядом с Амой.
Ольга сразу же оценила и своеобразность красоты Амы и ее относительную молодость, но она поняла и самое главное: „хозяин“ не любит Аму, она умнее Дарзиньша во много раз, а мужчины любят женщин глупее себя или хотя бы одного уровня, не выше. И решила, что одолеет эту шаманку легко.
— Двум медведицам в одной берлоге тесно будет! — заявила она вместо приветствия. — Одной придется уйти!
— Какая ты медведица! — усмехнулась Ама. — Ты — комнатная ручная сучонка! Я
Ольга сплюнула на пол в сторону Амы и прикинула: сразу же ей ввязаться в драку или все же подождать с разборкой немного, вдруг это не понравится „хозяину“ и он отправит ее на тяжелые работы.
— А если я поставлю вопрос ребром: я или ты? — спросила она заносчиво. — Как по-твоему, кого он выберет?
— Он тебя, сучку, отправит сразу сучкорубом работать, там ты будешь иметь много мужиков! — нахмурилась Ама, и Ольга сразу же почувствовала прилив такого жуткого страха, что зареклась и намекать „хозяину“ на возможный подобный вариант.
„Пусть сам решает! — подумала она. — Мужиков трудно понять“.
Надо было сначала зарекомендовать себя в постели, а уж потом, когда ублаженный „хозяин“ настолько будет в твоей власти, что можно будет веревки из него вить, то вот тогда и наступит миг расчетов с колдуньей, шаманкой.
— Остановимся на варианте! — засмеялась Ольга. — Ты — медведица, а я — комнатная собачонка. Как ты выразилась — сучонка. А ты, действительно, шаманка? — неожиданно для себя спросила она.
Ама пристально всмотрелась в соперницу. Она, правда, не считала ее соперницей, но так будут считать все в поселке, а потому она так ее мысленно называла. Было в ней какое-то черное пятно. Ама высчитала Ольгу мгновенно.
„Кто-то ее уже направил на „хозяина“, очень умело и нагло, — подумала она. — И я знаю, кто это ее направил“.
— Я знаю, кто тебе сказал, что я — шаманка! — сказала она, продолжая пристально смотреть на Ольгу.
Ольга все еще стояла в дверях, не рискуя войти. Она боялась Амы.
— Входи, что застыла в дверях? — сказала ей Ама.
Ольга робко вошла в комнату и села на ближайший стул, ноги ослабли.
— А ты гадать умеешь? — прикинулась дурочкой Ольга.
Это у нее всегда хорошо получалось. Мужиков, во всяком случае, она обманывала запросто. Но теперь перед нею была опытная и мудрая женщина, которая видела ее насквозь. Ее обмануть было невозможно.
— Гадают гадалки, — усмехнулась Ама, — гадают колдуньи! А ночная колдунья всегда дневную переколдует.
Ольга, услышав свои собственные слова, сказанные ею столь еще недавно майору, побледнела.
— А ты кто? — испуганно спросила она.
— Я — шаманка! — гордо ответила Ама. — Кама! Так меня называет мой народ от Якутии до Алтая. А тебе не надо гадать. Я все тебе сказала. Твое дело — ублажать хозяина. И беречь его! Если он заболеет — ты умрешь!
Ольга поежилась от этого предсказания и, вспомнив майора с его обещаниями, решила перевести разговор на другую тему.
— Я в прошлой жизни что-то читала о шаманах, — сказала она поспешно. — В древности они, говорят,
— Современные шаманы слабее древних, — охотно признала Ама. — И есть тому причина: первый шаман провинился перед Богом.
— Расскажи! — попросила Ольга.
Ей очень хотелось разговорить Аму и подружиться с нею, так как она почувствовала, что та вовсе не против ее присутствия здесь, а значит, и нечего драться из-за такого пустяка, как мужчина, тем более и не мужчина, а так, половина в лучшем случае.
— Хорошо, слушай! — сразу же отозвалась Ама.
Ей показалось, что Ольга испугалась ее предсказания, а значит, не будет выполнять предписанного ей руководства по уничтожению хозяина.
— Первый шаман, Хара-Гырген, — начала Ама неторопливо, — обладал неограниченным могуществом, и Бог, желая испытать его, взял душу одной богатой наследницы, и та заболела. Хара-Гырген полетел на бубне по сводам небесным. Он поднялся в небо, пролетая среди цветущего шиповника, а на тундре он увидел семь лиственниц, тут его дедушка делал его первый бубен. Потом он зашел в железный чум, где заснул, окруженный багрянистыми облаками. Проснувшись, он отстранил со своего пути звезды и плывет по небу в лодке, и на ней же он спускается по речке на землю с такой быстротой, что ветер пронизывал его насквозь. С помощью крылатых дьяволов он спустился на землю и попросил у мрачного духа „Ама“, шаманской матери, парку. Затем он с помощью веревки, опущенной с неба, поднялся прямо к Богу, где и отыскал душу наследницы в бутылке на столе у Бога, не в преисподней и не под сводами небесными он отыскал ее, а прямо на столе у Бога. Чтобы душа не выскочила, верховное божество заткнуло бутылку пальцем правой руки. Хитрый шаман мгновенно превратился в желтого паука и ужалил Бога в правую щеку так, что тот от боли схватив правой рукой щеку, выпустил из бутылки душу. Душа вернулась к богатой наследнице, но разгневанный Бог ограничил власть Хара-Гыргена. Вот с тех пор шаманы становились все хуже и хуже.
Пока она рассказывала, Ольга успокоилась и уже воспринимала рассказ Амы, как просто очередную сказку или легенду.
— И ты уже настолько плоха, что можешь только рассказывать сказки? — насмешливо сказала она, забыв свой ужас от ее предсказаний и произнесенной ею фразы один к одному с фразой самой Ольги, сочтя это лишь случайным совпадением. — Показала бы что-нибудь!
Ама принесла большую толстую свечу, установила ее в подсвечнике, сделанном из оленьего рога, и зажгла.
Ольга с интересом следила за всеми приготовлениями Амы, считая, что та будет совершать что-то вроде гадания.
Но Ама зачерпнула двумя руками пламя огня свечи и этим горящим огнем умылась, причем Ольга явственно увидела, как ее лицо соприкасается с огнем.
— Если хочешь, я могу пройтись и по костру, — заявила Ама опешившей Ольге.
Но Ольга вспомнила о виденной как-то киноленте о ходящих по углям и ответила:
— В кино я уже видела, как ходят по раскаленным углям. Значит, это можно.
Ама пододвинула ей горящую свечу.
— Попробуй! — коротко сказала она.
— Нашла дуру! — хохотнула Ольга несколько нервно. — Ты мне лучше покажи такое, чего я ни в каком кино не смогу увидеть.