Место
Шрифт:
Услышав свою фамилию, я вздрогнул.
— Там все хорошо, — сказала Рита Михайловна, — он сейчас должен подойти…
Я слышал, как она встала и пошла к дверям. Бежать мне было поздно и небезопасно, ибо если б подобное мое движение было замечено, меня могли бы заподозрить в каком-то тайном замысле.
— Он здесь, — сказала Рита Михайловна, увидев меня, — подождите, Гоша… С вами хочет поговорить один наш знакомый. (Чисто женская нелогичность. Во-первых, я знал, кто этот человек, а во-вторых, сами же они меня
В приоткрытую на террасу дверь я видел столик, на котором стояла бутылка коньяка, открытая банка паюсной икры и нарезанные лимоны.
— А пусть он сюда, — услышал я голос журналиста, — зачем в кабинет? Здесь мы так хорошо сидим. (По-моему, журналист опорожнил одну-две рюмочки.)
— Нет, — сказал Роман Иванович, — ты здесь побудь, ты отдыхай, а я с ним сейчас должен потолковать.
— Возьми, Роман, ключ, — сразу сообразила Рита Михайловна.
Роман Иванович вышел вместе с Ритой Михайловной. (Журналист остался на террасе.) Роман Иванович коротко кивнул мне, открыл кабинет ключом, пропустил меня, и мы остались наедине.
— Садитесь, — сказал мне Роман Иванович. Я сел.
— Давайте, — сказал Роман Иванович.
Я не сразу сообразил, о чем речь, но, замявшись секунду-другую, все-таки догадался, полез в карман и протянул донос. Роман Иванович взял и принялся читать. Читал он долго и внимательно.
— Ну что ж, — сказал он, — конечно, немало шероховатостей, но в общем приемлемо… Должен вас предупредить, что вам предстоит поездка.
— Куда? — тревожно спросил я.
— У вас есть связи с группой Щусева? — не отвечая на мой вопрос, неожиданно спросил Роман Иванович.
— Я уже давно не общаюсь.
— А что вам известно об отношениях Щусева с русским националистическим движением за границей? С русской антисоветской эмиграцией?
— Никогда, ничего, — растерянно как-то ответил я, поняв, что подвергаюсь допросу, и волнуясь оттого, что Роман Иванович может меня в чем-то заподозрить и не поверить.
— А Горюн? — спросил Роман Иванович. — Что вам о нем известно? О его взаимоотношениях со Щусевым?
— Мы состояли в одной организации, — ответил я, — но Щусев ненавидел его.
— Почему?
— Горюн был сторонник Троцкого, — ответил я, — а Щусев считал троцкизм еврейским движением, направленным на порабощение России.
— Было бы неплохо, если б вы могли поехать вместе с группой Щусева, — сказал Роман Иванович. По тому, как он перескакивал от темы к теме, я понял, что мои сведения его не интересуют, все это и так ему известно, он просто прощупывает меня. — Щусев вас в чем-нибудь подозревает? — спросил Роман Иванович.
— Раньше он мне доверял, относительно, конечно, — ответил я, — но теперь, пожалуй, не доверяет.
— Ну хорошо, — сказал Роман Иванович, — во всяком случае, вы должны явиться к месту назначения одновременно
— А Щусев собирается куда-то ехать?
– спросил я.
— Да, — ответил Роман Иванович, — тот район сейчас весьма беспокойный… Там было несколько стихийных выступлений экономического характера… Появлялись и антисоветские листовки… Надо бы выявить, кто их распространяет, нет ли здесь связи с группой Щусева…
— Коля тоже поедет? — тревожно спросил я.
— Нет, — ответил Роман Иванович, достаточно, если вы пройдете там регистрацию… А на докладной подписи вас обоих. Таким образом у меня будет возможность вас из дела извлечь… В крайнем случае вы будете проходить отдельно, но это уже проще… Вы меня поняли?
— Да, — ответил я.
— Ну, все, — сказал Роман Иванович, встал, и мы вместе вышли из кабинета.
У дверей кабинета нас ждала уже взволнованная Рита Михайловна.
— Роман, — сказала она, — только что приехала Маша, она ищет встречи с тобой… Я ее пока спровадила.
— Подожди, — сказал Роман Иванович, — в чем дело?
— Маша хочет хлопотать за какого-то своего знакомого, за какого-то Иванова.
— Ах, это тот…— сказал Роман Иванович. — Я вряд ли смогу что-либо сделать.
— Да тебе и не надо ничего делать, — крикнула Рита Михайловна, — этого еще не хватало. Сумасбродная девчонка. Ты и так достаточно много делаешь для нашей семьи… Роман, у тебя с Гошей все?
— Да как будто.
— Тогда неплохо, если б ты сейчас уехал.
— Гонишь? — улыбнулся Роман Иванович.
— Мы ведь люди свои, — сказала Рита Михайловна, — эта сумасбродка устроит скандал, возбудит Колю и бог его знает, что она натворит.
— Да мне, собственно, и пора, — сказал Роман Иванович.
— Ну чудесно, — сказала Рита Михайловна. — Господи, какой ужас иметь таких детей… Ведь к ним буквально липнет всякая антисоветчина…
Я понял, что лишний при этом разговоре, и вышел во двор. «Значит, Маша приехала, — подумал я с радостью, — и я ее увижу… Но куда ее отослали? Наверно, на озеро к Коле». И действительно, углубившись в лес, я увидел брата и сестру, которые торопливо шли к даче.
— Роман Иванович еще здесь? — издали крикнула мне Маша.
— Кажется, уехал, — ответил я.
— Ну вот, — горячился Коля. — Я ведь тебе сказал, они нарочно тебя спровадили, чтоб ты с ним не встретилась. У мамы сталинские методы. (Напоминаю, Коля все дурное именовал сталинским.)
— Сволочи! — сказала Маша. Она была крайне взволнована и бледна. — Значит, ты меня обманула, — крикнула Маша, увидев Риту Михайловну на дачном крыльце.
— Оставь этот тон, — сразу же возбудила себя Рита Михайловна, чтоб чувствовать себя против Маши потверже. (Мне кажется, она ее побаивалась.)