Месяц как взрослая
Шрифт:
— Ой! — вдруг вскрикнула она и схватилась за ногу.
Она не заметила лежавшего на виду камня и ударилась пальцем.
— Что случилось?
Индрек подскочил к ней.
— Не надо!.. Я сама… Пусти!
Силле выдернула руку и заковыляла к берегу.
— Какая страсть! — воскликнула Нийда, прикрывая глаза. — Большой палец размозжила.
— Ну да, расквасила, — подтвердил Воотеле.
— Нам нельзя идти, — сказала Нийда. — Надо перевязать ей ногу. У кого есть чистый носовой платок?
Индрек предложил свой.
— Не надо! — резко остановила Силле.
Она демонстративно
— Не надо. Ничего со мной не случилось. Пустяковая царапина. Нечего ныть.
Что за выражения? И откуда они только на язык приходят? Силле никак не находила нужного тона и подходящих слов. Ей хотят помочь, она же в ответ грубит. На Индрека боится даже глянуть. А Мерле по-прежнему усмехается.
Силле захотелось побыть одной. Чтобы обрести нормальное состояние. Она крепилась изо всех сил, но глаза ее все же повлажнели. Вернулась к воде, промыла разбитый палец и попросила через плечо:
— Идите, мы с Нийдой придем позже.
В одно мгновение ее подхватили под руки, вынесли из воды, усадили на камень и держали будто клещами, пока Нийда перевязывала ей палец и ступню носовым платком Индрека.
Силле всхлипывала.
— Что с тобой? — удивлялся Воотеле.
Девять лет проучились они в одном классе, но до сих пор никогда он не видел в глазах Силле слез.
— Ей больно, тупица ты, — сказал Индрек.
— Сильно болит? — спросила Нийда.
Не оставалось ничего другого, как кивнуть.
20
Силле никак не могла вернуть себе того хорошего настроения, которое было у нее там, у камня. Она стыдилась оказаться с Индреком с глазу на глаз и обрадовалась, когда его и Воотеле позвали помочь ремонтировать крышу.
Большинство отправилось купаться. И Нийда пошла с ними. Хийе и другие заядлые волейболисты на площадке между соснами лупили по мячу. Мерле в обществе трех фабричных механиков хлопотала возле коптильни.
Силле заковыляла к ним в надежде быть полезной там, но бородатый молодой человек, по имени Виханди, сказал, что раньше чем салака не подзолотится, ее помощи не потребуется. Пусть барышня держится от коптильни подальше, посидит на пенечке и полечит свой пальчик.
Долговязый, с усиками-щеточками, брюнет Ринальдо с ходу обнял Силле за плечо.
— Что это такое! — рассердилась Силле и оттолкнула руку Ринальдо.
Она скользнула взглядом в сторону дачи — если Индрек видел это с крыши, то у него будет повод сегодня второй раз покачать головой.
— А что? — удивился Ринальдо. — Я хотел поддержать вас, а вы что подумали?
— Подумала, что дело не так плохо, чтобы помогать мне. Как-нибудь сама справлюсь, — пробормотала Силле и направилась к пню.
«Что это со мной? Не умею общаться с людьми, не могу с честью выйти ни из одного положения, будто истукан неуклюжий, красней за каждый шаг».
Ринальдо опередил ее и сдул с пня соринки.
— Прошу! Пожалуйста!
Он хотел было снова помочь Силле сесть, но отдернул руки, спрятал их за спину и поклонился.
— Пожалуйста! Пень чистый!
— Ринальдо! — крикнула Мерле. — Что
— Пардон! — поклонился Ринальдо и ушел.
Вначале Силле обрадовалась, что осталась одна. Но вскоре чувство облегчения сменилось грустью и ощущением, что из-за вынужденной бездеятельности она совершенно лишняя в этом мире.
Была бы под рукой хоть газета Индрека — можно было бы продолжать разгадывать кроссворд. Или бумага и карандаш — попыталась бы от нечего делать набросать этих коптильщиков салаки. Злюка Виханди своей окладистой бородой, закоптелыми руками и подвернутыми до колен брюками напоминал ей Робинзона Крузо. В тренировочных брюках ему, казалось, было так же хорошо, как в ослепительно белой сорочке и цвета морской синевы костюме, каким Силле увидела его утром первого рабочего дня.
Большеносый, широколицый и добродушный Кару, один из помощников Виханди, походил на Деда Мороза. Ринальдо выглядел сошедшим со сцены опереточным комиком, который исполняет роль обожателя Мерле и одновременно усердно пытается услужить ей, Силле. Мерле была захвачена работой, подметала самодельной метлой вокруг коптильни, давала распоряжения Ринальдо, смеялась во весь рот его шуточкам и чувствовала себя великолепно. Лицо ее делалось серьезным лишь тогда, когда она встречалась взглядом с Силле; что вызвало недовольство у Мерле, когда они столь неожиданно встретились на берегу моря, Силле так и не поняла. В то время как Нийда вместе с ребятами хлопотала вокруг Силле, Мерле незаметно исчезла. А когда они вчетвером подошли к даче, Мерле уже успела раздобыть где-то большой красный передник и заканчивала вместе с фабричными механиками насаживать на железные прутики очередную порцию салаки.
Сейчас, сидя на пне, Силле повернулась к лесу и старалась ни о чем не думать. Ей эта отрешенность давалась просто. Даже не понадобилось прибегать к волшебной палочке-выручалочке от плохого настроения, как учила мама, — пересчитывать вокруг различные цветовые оттенки.
Лес захватил все ее внимание. Высокий, чистый и безлюдный, изумительно живой в своей неподвижности — таким он стоял у нее перед глазами. Какой только живности не обитало в зарослях вереска, в траве и в латках рдеющего мха! Седовершинные великаны ели опустили до земли свои темно-зеленые ветви, образуя затененный шатер вокруг ствола. Для кого? Кто находил там укрытие? Дикие козы? Зайцы? Исполины-сосны, наоборот, стояли в неколебимом покое, как многоопытные почтенные старцы. Молоденькие сосенки держались от них кучкой в некотором отдалении. Шелестели тонкие светлые березки и осины, будто девчонки, перешептывались они между собой. Зато ольха дремала в тихом сне.
Внимание Силле привлек женский голос.
— Вы не знаете, куда подевался детский сад? — спрашивала женщина.
К коптильщикам подошли стройная девушка с ниспадающими на плечи медно-рыжими волосами и плечистый молодой человек. Девушка показалась Силле знакомой, где-то на фабрике она уже видела ее. Молодого человека Силле знала хорошо еще с производственной практики. Это был инженер-технолог Имре Лойк, тот самый, который организовывал экскурсии и всякие коллективные походы, обучал молодых рабочих и всегда говорил о школьницах-практикантках почему-то в третьем лице.