Месяц за год. Оборона Севастополя. Любовь и смерть преград не знают

Соловьев Сергей

– Серж… Еле произнёс вспыхнувший Залепский, – это просто подарок хорошей знакомой, моего искреннего друга.

– Ага… – только и вымолвил Голицын.

– Я очень обязан твоему другу, Мишель. Очень, – заметил, улыбаясь, Репнин.

– Скоро неделя состязаний. Сначала стрельбы, затем скачки на две версты…Традиция кавалергардов в том, что бы не участвовать в этих скачках, но мы участвуем.

– Не понял???

– Не на строевых конях, а на своих, или конях конезаводчиков. Многие присылают коней,

что бы дать их на время лучшим седокам Империи. Гвардейским кавалеристам. Ну а наши скачки – осенью, в Михайловском Манеже.

Свидание

Обычная служба в полку закончилась, и Залепский торопился. Но, собственно, Яким всё приготовил в лучшем виде. Юнкер подумал, достал и положил фотоаппарат и треногу в бричку.

– На прогулку? – поинтересовался походя Голицын, глянув на приготовления друга.

Сказать честно, за это время Залепский сделал снимки каждому, и теперь даггеротипы красовались у каждого. Правда, за снимками был нужен особых уход- но всё сделано было в лучшем виде.

– На виды. Здесь прекрасная природа, Серж. Хотел бы сделать несколько снимков.

– Ну разумеется. Но хорошие цветы можно купить совсем недалеко… Репнин знает. Верно, Никита?

– Так и есть. Ксения любит розы и нарциссы. С цветами всё просто. Тем более, скоро приедет театр из Санкт- Петербурга, летняя сцена. Жизнь просто станет бить ключом.

– Мишель, и проверь завтра свой штуцер, через два дня призовые стрельбы.

– Я регулярно сам смазываю и прочищаю. Спасибо, Серж. Пора, уже вечер.

Залепский быстро вышел, поправил фуражку, и моментально устроился в повозке.

– Яким, цветы.

– Знаю, здесь недалеко.

Так что сначала Михаил Дмитриевич заехал к павильону рядом с теплицами и обзавёлся отличным букетом. Шампанское тоже было с собой. Лошадь шла шагом, но подрессоренная повозка не утомляла, и минут через пятнадцать Залепский уже стучался в калитку дома.

– А, барин, – поздоровалась Прасковья, – ждут вас.

Мишель, оставив фуражку в сенях, на вешалке, с букетом в руках, зашел в комнату женщины. Ольга читала книгу, и встала с кресла, увидев званного гостя.

– Ольга , очень рад видеть, – сказал Залепский, – Добрый день. Погода отличная, хотел предложить прогуляться. И это тебе, – и букет был положен на столик рядом с женщиной.

– Прекрасный, – ответила она, и поставила подарок в свободную вазу, Может быть, лучше чаю? Я делаю отличные сборы – с чабрецом, мятой, мелиссой.

– Не откажусь, но я хотел сделать подарок. Новомодная вещь – даггеротип. Вроде как портрет, но посредством механики и физики. Просто лучше сделать сейчас, пока освещение позволяет.

– Я не против, любопытно…– неуверенно ответила женщина.

– Сейчас.

Залепский быстро вышел и принёс коробку с аппаратом

и треногу. Он поставил прибор на пол и собрал, прикрутив камеру к основанию. Стеклянные пластины были наготове, и заняли своё место в устройстве.

– Сядь в кресло, выпрями спину, – говорил Мишель, – чуть влево поверни голову и чуть-чуть подними подбородок… Вот, отлично…Замри на пару минут.

Фотограф быстро перевернул песочные часы и смотрел на Ольгу. Она была очень красива сейчас. Он открыл шторку, песок отмерил время, и дело было сделано.

– Тёмная комната? – спросил он.

Женщина подняв брови кивнула на дверь, и юнкер забрался туда проводить нелегкие манипуляции. Наконец, дело было сделано, и портрет в два дюйма, был готов, и Мишель гордо преподнёс его Плещеевой.

– Это подарок. Ручаюсь, мало у кого есть подобные вещи.

– Очень интересно, – и Ольга долго изучала себя, – пожалуй, интереснее портрета… но, в серых – черно – белых тонах… Прекрасно.

– Только на яркий свет не ставь..:

– Хорошо.

И Ольга поставила подарок за стекло книжного шкафа. И, улыбающаяся, жестом предложила присесть юноше рядом с собой на диван.

– Знаешь, скоро откроют сообщение с Москвой, в августе. Эскадроны Кавалергардов и Конногвардейцев тоже поедут сопровождать государя. Как впрочем, и по батальону Пребраженцев и Семеновцев. Ты бывал в Москве? – как бы невзначай спросила она.

– Не пришлось. Около Гдова, в поместье жил, там и учился частным порядком.

– Здесь тоже железная дорога есть.

– Слышали… Гремит сильно…

– Зато до Санкт-Петербурга за час доехать можно. А в павильоне вокзала часто играет оркестр. Заговорилась я, самовар поспел, – она вскочила , поправила юбки, и покинула комнату.

Через несколько минут Прасковья принесла самовар, затем фарфоровые приборы, а Ольга гордо шествовала с маленьким фарфоровым чайником, источавшим божественный аромат. Насчет чая хозяйка дома себя не перехваливала, скорее, была скромна в оценке своих способностей.

Горничная принесла чашки из синего фарфора, с золотыми ободками. Видно было, что Плещеева любит домашний уют. Наконец, она улыбнулась, и налила чай.

– Великолепный аромат, – похвалил Мишель, – и вкус также, – когда попробовал.

– Ты тоже с чабрецом и мятой любишь?

– Софья Михайловна, моя матушка, осенью и зимой заваривает сухую малину со смородиновым листом.

– Да, зимой такой чай согревает хорошо. И вкус отличный.

Прасковья принесла печенье, ставшее модным по английскому и французскому обычаям. Время пробежало быстро, и стало темнеть. Юнкер поднялся со стула, поцеловал руку даме.

– Мне пора. Уже неудобно оставаться. В пятницу стрелковые состязания.