Метафизик 1
Шрифт:
— Как ты считаешь, Грэй, — произносит он на выдохе, — есть ли хоть какая-то вероятность, что мне удастся отговорить их от этой безумной затеи?
Мне остается только развести руками:
— Насколько я успел понять характер Лиары, — усилием воли я отбрасываю прочь отрывки из недавнего сна и продолжаю, — она пойдет на что угодно — вплоть до какой-нибудь голодовки — но не отступится от своего.
— Вот и мне так кажется. — Конфуций-Минэтоко вздыхает и протягивает мне через стол очередной лист: — Ну что ж. Вернемся к математике. Предлагаю проверить, что ты знаешь о свойствах треугольников.
Глава 11
За
Мой мозг кипел, бунтовал, отказывался идти на сотрудничество, предлагал сделать перерыв, причем желательно на подольше — и все же я пересиливал свою лень и делал все от меня зависящее, чтобы наловчиться разбираться с мысленным счетом.
Как ни странно, небольшую отдушину от мозгодробительных операций я нашел в физических тренировках. На место Фан Лина был назначен Кайядан — тот самый лысый амбал, что по просьбе Лиары зашел ко мне ванную перед пиром с предложением потереть мне спину. Несмотря на тот слегка неловкий эпизод, мы с ним довольно быстро поладили. Он показал мне несколько упражнений на мышцы спины, груди и плечи, а также принялся тренировать меня во владении мечом и луком. Время нещадно летело вперед, так что я старался выжимать из себя все, что только можно. Мышцы стали ныть, на руках появились мозоли, однако я пытался воспринимать это исключительно как фактор, означающий, что я на верном пути.
Этой мыслью я утешаю себя, наматывая ближе к вечеру круги вокруг крепости. Ноги несут меня по привычным тропкам между деревьями, а в голове перемножается тысяча шестьсот восемьдесят девять на семьсот тринадцать, чтобы потом быть поделенными на сто сорок четыре. С первой частью упражнения я справляюсь без труда и начинаю приступать к делению, когда краем глаза вижу за вереницей местных дубов одинокий силуэт. Цифры мгновенно вылетают прочь из головы, а сердцебиение ускоряется в пару раз. Я принимаюсь тормозить, думая лишь об одном — только бы не болотники. Лорд Конфуций с утра уехал куда-то по делам, так что надеяться я смогу только на себя. Мгновением позже я обрушиваю на себя шквал негодования. О чем я только думал, решив, что бегать по лесу, где меня недавно чуть не грохнули, отличная идея? Еще и без оружия. Еще и...
Силуэт, однако, не спешит двигаться в мою сторону, а наоборот — как будто пытается слиться с местностью. Я останавливаюсь, немного перевожу дыхание и, движимый любопытством, направляюсь к ряду дубов.
— Элейн? — осторожно спрашиваю я, мельком увидев россыпь золотистых
Я отчетливо слышу вздох, а затем Элейн выскальзывает из-за ствола. В руках ее дымится трубка, а глаза бегают из стороны в сторону.
— Лорд Грэй... — Она виновато склоняет голову. — Умоляю, только не говорите моему отцу. И лорду Минэтоко... если можно.
— Брось, о чем ты! — Все еще тяжело дыша, я становлюсь рядом с ней и гляжу на петляющий внизу овраг. — Ты ведь взрослая девушка! Сколько тебе, девятнадцать?
— Вообще-то семнадцать.
Элейн теперь глядит на меня так, как будто я только что сказал самую оскорбительную фразу на всем свете. Я понимаю, что немного... сморозил глупость.
— Семнадцать, разумеется. Я так и думал. Хотя нет, я вообще думал, что тебе шестнадцать.
Элейн вскидывает бровь и чуть покачивает головой, как бы говоря: «не прокатило».
— Слушай, — я отчаянно пытаюсь сменить тему, — давай ты возьмешь пример со своего брата и будешь обращаться ко мне на «ты» и без «лорда». Тем более, что нам вместе вскоре ехать в столицу. Поверь, мне совсем не хочется чувствовать себя... каким-то особенным.
— Но ведь это правда. — Элейн вздыхает. — Вы ведь действительно особенный. Вы путешествовали по десяткам миров, участвовали в великих битвах, совершали подвиги... Никому из нас ничего такого даже близко не светит.
«Знала бы ты, насколько далека от истины...»
Мне как никогда хочется раскрыться и рассказать, кто я на самом деле такой, однако я заставляю себя удержать язык за зубами. Конфуций строго-настрого запретил мне разрушать выстроенную легенду. Вот только актер из меня, пожалуй, весьма посредственный.
— Разве это повод грустить? — Я осторожно забираю трубку у Элейн и делаю затяжку. Тут же раскашливаюсь так сильно, что Элейн невольно начинает смеяться. Скорчив кислую мину, я возвращаю ей трубку и прочищаю горло. — Я... гхэ-кхэ... Как ты вообще можешь курить эту дрянь? Гхэм-кхэм... А, неважно. Я что хотел сказать?
— Что курить — это не ваш... не твой профиль?
«Ну, уже успех».
— Ага, вроде того. А еще — что тебе явно рано впадать в кризис среднего возраста.
— Во что впадать?
— Я о том, что тебе ведь только семнадцать. Впереди вся жизнь, и... кто знает, вдруг у тебя тоже будет возможность путешествовать по измерениям и совершать подвиги.
Элейн кривит лицо.
— Где-то в параллельном измерении — возможно. А по факту через пару лет мой отец выдаст меня за какого-нибудь лорда болотников, молотоглавцев или степных волков ради укрепления клановых связей, и мне лишь останется надеяться, что удача повернется ко мне лицом, и мой «избранник» не будет сильно старым и уродливым.
— Ерунда какая-то. Такого...
— Не может быть? Грэй, открой глаза. — Я еще ни разу не слышал, чтобы Элейн говорила так много и со столь ярым напором. — Мы изгнанники. Мы живем на краю Альянса, презираемые прочими доминионами. У нас то засухи, то пожары, то землетрясения. Крестьяне горбатятся в полях с утра до ночи, чтобы мы были сыты — но этого недостаточно. Думаешь, я первая такая уникальная? Ничего подобного. Мою двоюродную сестру, Исфилин, уже выдали насильно замуж за старшего сына лорда Кратеоса, что из молотоглавцев. Она прорыдала всю ночь перед тем, как отправиться в горные долины, и знаешь, как я смогла ее утешить? Никак! Потому что если отношения с молотоглавцами ухудшатся и торговля сойдет на нет, наша экономика рухнет за считанные недели!