Метафизика. Современное введение

Лакс Майкл Дж.

Майкл Дж. Лакс

Предисловие к третьему изданию

В это издание добавлены главы о причинно-следственных отношениях и о природе времени. В главе о причинно-следственных отношениях (глава 6) обсуждаются критика Юмом идеи необходимой связи и его анализ причинности как постоянного сочетания явлений. Затем рассматриваются более современные представления о причинности – как в работах, где подход Юма критикуется, так и в тех, где предпринимаются попытки защитить юмовское немодальное представление о причинности. В главе о времени (глава 7) обсуждается аргумент Мак-Таггарта в пользу нереальности времени и рассматривается реакция на этот аргумент сторонников так называемых А-теории и B-теории. Кроме того, в главу 2 я добавил короткий раздел, где обсуждается фикционализм в отношении абстрактных сущностей. Также рассуждения о пребывании во времени в главе 8 были пересмотрены в свете новой главы, посвященной времени.

Я хочу поблагодарить своих коллег – Майкла Ри, который помог разобраться с некоторыми проблемами, обсуждаемыми в

главе 7, и Стивена Гримма, с чьей помощью я сориентировался в обширной литературе о проблеме причинности. Особую благодарность хотелось бы выразить Э.Дж. Коффману, прочитавшему две новые главы и давшему ценные советы о том, как их улучшить. Наконец, я хочу сказать спасибо Черил Рид за помощь в подготовке рукописи третьего издания.

Майкл Дж. Лакс

Предисловие к четвертому изданию

К этому изданию были добавлены две главы: одна – об отношении между общепринятыми понятиями целого и его частей (глава 9 «Конкретные партикулярии III: Части и целое»), а вторая – о проблеме метафизической неопределенности (глава 10 «Метафизическая неопределенность»). Обе главы написаны Томасом Криспом. Кроме того, были пересмотрены девять глав, вошедших в третье издание. Большую часть правок и дополнений составляют отсылки к современным дискуссиям о рассматриваемых в этих главах проблемах. Единственным существенным изменением стал последний раздел главы 3: переделке подверглись страницы, посвященные теории субстрата в отношении конкретных партикулярий, – что, мы надеемся, пошло им на пользу.

Майкл Дж. Лакс и Томас М. Крисп

Введение

Предварительный обзор

Философы расходятся во мнениях относительно природы метафизики. Аристотель и средневековые мыслители предлагают нам два разных подхода к этой дисциплине. Иногда они характеризуют ее как попытку выявить «первые причины» – в частности, Бога или Недвижимый движитель; иногда же – как очень общую науку о бытии как таковом. Однако они считали, что оба описания относятся к одной и той же дисциплине. Рационалисты XVII и XVIII веков, напротив, раздвинули границы метафизики. Они полагали, что ей следует заниматься не просто проблемой существования и природы Бога, но также проблемами различия между сознанием и телом, бессмертия души и свободы воли.

Эмпирики и Кант критиковали представления о метафизике как Аристотеля, так и рационалистов, утверждая, что те стремились выйти за пределы человеческого знания. Но даже Кант полагал, что существование метафизического знания может быть оправданным. Его задача – обозначить наиболее общие структуры, задействованные в наших размышлениях о мире. Эта кантианская концепция метафизики продолжает пользоваться популярностью у современных философов, настаивающих, что цель метафизики – охарактеризовать нашу концептуальную схему или концептуальную модель. Как правило, эти философы согласны с Кантом в том, что структура мира самого по себе нам недоступна и те, кто занимается метафизикой, должны довольствоваться описанием структуры нашего мышления о мире.

Обоснование этой кантианской концепции метафизики, однако, не особенно впечатляет; ведь если проблематичным является описание мира как он есть, то те же проблемы должны возникнуть и при попытке охарактеризовать наше мышление о мире. Но если мы согласимся, что аристотелевская или рационалистическая метафизика не была обречена изначально, придется признать, что исходя из этих двух концепций можно написать тематически весьма различающиеся сочинения по метафизике. В данной книге мы будем отталкиваться от аристотелевского представления о метафизике как о дисциплине, исследующей бытие как таковое. Такое описание позволяет выявить наиболее общие виды или категории, под которые подпадают вещи, и проследить отношения, существующие между этими категориями.

Природа метафизики: некоторые соображения исторического характера

Нелегко сказать, что такое метафизика. Если обратиться к сочинениям о ней, то мы столкнемся с весьма различными представлениями об этой дисциплине. Иногда их авторы стремятся к описательности и сообщают нам, чем именно занимались философы, которых называли метафизиками. Иногда это нормативные представления – попытки определить, что следует делать философам, когда они занимаются метафизикой. Но независимо от того, являются ли эти представления дескриптивными или нормативными, они настолько по-разному характеризуют подходящие метафизике предмет и методы исследования, что независимому наблюдателю вполне может показаться, будто речь идет о разных дисциплинах. Разногласия по поводу природы метафизики, без сомнения, связаны с долгой историей ее существования. Философы занимаются или пытаются заниматься тем, что называют метафизикой, более двух тысяч лет. Результатом их усилий стали сочинения, посвященные самым разным предметам и использующие самые разные подходы. Но сложность определения единого предмета и единой метафизической методологии обусловлена не только долгой историей существования дисциплины. Уже в период ее возникновения ответ на вопрос, что же такое метафизика, не был однозначным.

Слово «метафизика», ставшее названием дисциплины, – заглавие одного из сочинений Аристотеля. Сам Аристотель этого названия ему не давал; так трактат назвали мыслители более позднего времени. Дисциплину, о которой в нем шла речь, Аристотель называл первой философией, или теологией, а знание, являющееся ее целью, – мудростью. Тем не менее дальнейшее использование заглавия «Метафизика» дает все основания предположить, что в сочинении Аристотеля идет речь именно о том, что мы называем метафизикой. К сожалению,

Аристотель по-разному говорит о задаче, которую решает в своей книге. В некоторых случаях он сообщает, что в данном сочинении ищет знания причин и начал [2] . Из этого следует, что метафизика принадлежит к числу самостоятельных дисциплин – это дисциплина, предмет которой отличается от предметов любых других дисциплин. Какой предмет подразумевается под понятием «первые причины»? Возможно, множество разных явлений; основным, однако, выступает Бог или Недвижимый движитель. Следовательно, предметом дисциплины, которую впоследствии стали называть метафизикой, является Бог – и Аристотель нам довольно много о ней рассказывает. Он сообщает, что это теоретическая дисциплина. В отличие от различных искусств, занятых сотворением чего-либо, и практических наук (этики, экономики и политики), метафизика стремится познать истину ради нее самой. В этом отношении она похожа на математику и различные естественные науки. Предметом первой являются величины (дискретные в случае арифметики и непрерывные – в случае геометрии), а последних – природа и структура материальных или физических субстанций (как живых, так и неживых), составляющих мир природы. Предметом метафизики, напротив, является нематериальная субстанция [3] . А взаимоотношения между дисциплиной и ее предметом наделяют метафизику необычным статусом; в отличие от других дисциплин, она не просто предполагает существование своего предмета – по сути дела, ей нужно доказать существование нематериальной субстанции и тем самым оправдать свое существование. Поэтому проект доказательства существования за пределами мира природы Недвижимого движителя – это часть самой метафизики. Но, поскольку Аристотель полагает, что самостоятельная наука существует только там, где есть особый предмет изучения, он убежден, что метафизики могут быть уверены в существовании своей дисциплины лишь в том случае, если им удастся выполнить один из пунктов исследовательской программы этой дисциплины.

2

Аристотель. Метафизика / пер. А.В. Кубицкого // Аристотель. Собр. соч.: в 4 т. / под ред. В.Ф. Асмуса. М.: Мысль, 1976. Т. 1. I.1.

3

См.: Aristotle. Metaphysics // The Basic Works of Aristotle / ed. R. McKeon. New York: Random House, 1941. E.1.

Однако Аристотель не останавливается на описании метафизики как исследования первых причин. Он также сообщает нам, что это наука, изучающая бытие как таковое [4] . По мере того, как это описание облекается плотью, метафизика становится не просто еще одной самостоятельной дисциплиной со своим особым предметом изучения, но, скорее, универсальной наукой, рассматривающей все сущее. В этом случае она исследует элементы, из которых слагаются предметы исследования всех прочих наук. Метафизику отличает то, как именно она исследует эти предметы; она рассматривает их с определенной точки зрения, в соответствии с которой они являются сущностями или вещами, которые существуют. Таким образом, метафизика рассматривает вещи как сущности или нечто существующее и пытается определить свойства или характерные особенности, которые они проявляют ровно потому, что являются сущностями или чем-то существующим. Следовательно, она стремится понять не только идею сущности, но также весьма общие и применимые ко всему, что существует, идеи, наподобие единства или тождества, различия, сходства и несходства. А сутью метафизики, понимаемой как универсальная наука, является описание того, что Аристотель называет категориями. Это высшие или наиболее общие виды, к которым принадлежат все вещи. Задачей метафизика оказывается выявление этих высших видов, определение особенностей, характерных для каждой из категорий, и отношений, связывающих разные категории друг с другом. Занимаясь этим, метафизик, предположительно, создает для нас карту, отражающую структуру всего сущего.

4

См.: Ibid. ?.1.

Итак, перед нами две разные интерпретации аристотелевской метафизики: с одной стороны, представление о самостоятельной дисциплине, рассматривающей первые причины (в частности, Бога), а с другой – представление об универсальной или предельно общей дисциплине, задача которой – рассматривать вещи с точки зрения их бытия или существования и предоставлять нам общее описание всего бытия. На первый взгляд, эти две концепции метафизики противостоят друг другу. Сложно понять, как одна и та же дисциплина может одновременно быть самостоятельной и универсальной. Сам Аристотель отдает себе отчет в наличии этого противоречия и пытается показать, что оно лишь представляется таковым [5] . С одной стороны, он полагает, что наука о первых причинах будет выявлять причины, лежащие в основании сущностных свойств вещей – свойств, предполагающихся любыми другими свойствами, которые вещи могут проявлять. По-видимому, он готов сказать, что, поскольку вещи существуют или наличествуют в основном именно таким образом, наука, изучающая первые причины, будет просто наукой, исследующей бытие как таковое. С другой стороны, кажется, что, по его мнению, в число предметов, описанием которых занимается любая дисциплина, исследующая все существующее постольку, поскольку оно существует, входит Бог.

5

См., в частности: Aristotle. Metaphysics. E.1.