Метаморфозы Душевной жизни. Путь внутреннего опыта. Часть 1

Штайнер Рудольф

Некоторые народные трибуны просовывают большие пальцы в прорези жилета и в такой позе красуются Перед публикой. Эти люди говорят, исходя непосредственно из души ощущающей; свои эгоистичные и сугубо личные, необъективные ощущения они перечеканивают в слова и подкрепляют этим жестом — просовыванием больших пальцев в прорези жилета.

У тех людей, которые дают звучать в душе сознательной тому, что Я выражает в душе ощущающей, жесты связаны с органом, являющимся в основном выражением уши сознательной. Такие люди, находясь в очень затруднительном положении, требующем определенного решения, ясно показывают свои внутренние чувства: внешнее выражение состояния нерешительности мы видим, когда человек прикладывает палец к носу, желая прежде всего показать, сколь трудно ему поднять это решение из глубин души сознательной.

На этих примерах мы видим: то, что выражается в душевных членах как характерная работа Я, простирается вовне вплоть до жестов.

Еще мы можем видеть, что если человек живет в

душе рассудочной, или душе характера, которая уже ближе к его внутреннему существу, которая не обусловлена внешними, гнетущими его обстоятельствами, а в большей степени уже является его достоянием, то это проявляется в выражении его лица. Если Я касается струны души рассудочной и это находит отзвук в душе ощущающей, если человек хотя и способен поначалу всем своим Я жить в душе рассудочной, но все, что находится в ней, вытесняется в душу ощущающую; если он, проникнувшись своими суждениями, воодушевляется ими, то мы видим, что это выражается в покатом лбе, в выступающем подбородке. То, что переживается собственно в душе рассудочной и лишь посылает отзвук в душу ощущающую, выражается в нижних частях лица. Если человек развивает то, что может раскрыть душа рассудочная — гармонию внешнего и внутреннего, когда человек ни уходит в себя при глубоком размышлении, ни выходит вовне при полной самоотдаче, опустошая душу, когда царит прекрасная гармония внешнего и внутреннего, если, стало быть, Я при чеканке своего характера живет преимущественно в душе рассудочной, то это выражается в средних частях лица — во внешнем выражении души рассудочной, или души характера.

И здесь мы можем видеть, сколь плодотворна духовная наука для изучения культуры. Она показывает, что последовательно возникающие свойства сменяющих друг друга в мировом развитии народов выражаются совершенно по-разному. Так, душа рассудочная, или душа характера, особенно была выражена у древних греков. Тогда внутреннее и внешнее пребывали в счастливой гармонии, И было то, что в духовной науке зовется характерным выражением Я в душе рассудочной, или душе характера. Поэтому во внешнем облике греков выделялся своим совершенством так называемый греческий нос. И впрямь, подобные вещи доступны нам только тогда, когда мы понимаем внешнее, запечатленное в материи, исходя из Тех духовных подоснов, которые его сформировали.

А физиогномическим выражением, которое возникает, когда человек поднимает до знания то, что живет преимущественно в душе рассудочной, или душе характера, когда он дает ему жизнь в душе сознательной, является выпуклый лоб. Это физиогномическое выражение — откровение души рассудочной, или души характера; поэтому работа Я в душе рассудочной, как бы вливаясь в душу Сознательную, выражается в особой форме лба.

Но когда человек проявляет свое Я в жизни на совершенно особый лад, когда он характерно выражает сущность своего Я в душе сознательной, тогда то, что Я производит, касаясь струн души сознательной, он может, например, послать вниз, в душу рассудочную, или душу характера, и в душу ощущающую. И последнее — одно из высших достижений человеческого развития. Только в Нашей душе сознательной мы можем проникнуться высокими нравственными идеалами, всеобъемлющими познаниями о мире.

Все это должно жить в нашей душе сознательной. Те из сил, которые Я может дать душе сознательной для достижения всеобъемлющих познаний о мире, то, что Я Может дать душе сознательной, чтобы в ней жили высокие нравственные идеалы, высокие эстетические воззрения, — все это может быть послано вниз и стать энтузиазмом, страстью — тем, что можно назвать внутренним теплом души ощущающей. Это происходит, если человек воспламеняется тем, что познает. Тогда все самое благородное, до чего может подняться человек, вновь опускается в душу ощущающую. Так возвышает человек душу ощущающую, пронизывая ее тем, что сначала содержится в душе сознательной. Разумеется, то, что мы переживаем таким образом в душе сознательной, то, что может проявиться в ней благодаря работе Я как идеальный характер, не может быть выражено в человеческой телесности, ибо она ограничена задатками, привнесенными в нее при рождении. Мы вынуждены отказаться от запечатления всего этого в телесности; оно может стать выражением благородного душевного характера, но мы никогда не будем в силах выразить его во внешней телесности. И только в следующей жизни, когда мы возьмем это с собой через врата смерти, оно станет мощнейшей силой.

То, что в душе ощущающей пронизано пылом страсти, которая может воспламениться для высоких нравственных идеалов, то, что может быть таким образом излито в душу ощущающую и взято нами с собой через врата смерти, мы можем перенести в следующую жизнь и развить в мощнейшую формообразующую силу. И тогда, в этой новой жизни, мы видим в формах черепа, в его выпуклостях и углублениях выражение того, что мы выработали себе в соответствии с высокими нравственными идеалами. Итак, то, что человек сделал из себя, переходит в следующую жизнь вплоть до строения костей. Поэтому мы должны признать: все, что касается непосредственно формы черепа, выпуклостей и углублений в его строении, все это позволяет понять характер, все это индивидуально. Всякие попытки установить в области френологии всеобщие схемы, всеобщие принципы,

несерьезны. Здесь не может быть ничего подобного. Для каждого человека существует своя особая френология; ибо то, что он приносит в эту жизнь с собой в формах черепа, переходит из предшествующей жизни — это и следует познавать для каждого человека. Стало быть, здесь нет никаких всеобщих принципов. Лишь мыслящие абстрактно люди, желающие все свести к схемам, могут заниматься обоснованием отвлеченной френологии. Кто знает, чем формируется человек вплоть до своих костей, как только что было показано, тот будет говорить только о познании индивидуального строения костей. Так и в форме черепа мы видим то, что у каждого проявляется по-своему; и причины «того всегда следует искать в индивидуальной жизни. Формы черепа дают нам возможность прикоснуться к тому, что мы называем перевоплощением, ибо в них мы видим то, что сделал из себя человек в своей предшествующей жизни. Здесь реинкарнация, или перевоплощение, становится осязаемой. Нужно только знать, как подступиться к таким вещам.

Итак, мы видим: то, что некоторым образом произрастает из человеческого характера, вплоть до самых твердых образований, следует искать в его происхождении, и мы видим в человеческом характере удивительную загадку. Мы начали это описание характера с того, как Я чеканит его в образованиях души ощущающей, души рассудочной, или души характера, и души сознательной. Затем мы видели: то, что вырабатывает в них Я, запечатлевается во внешней телесности вплоть до жестов, до физиогномики, до строения костей. И в то время как человеческое существо проходит от рождения к смерти и к новой жизни, мы видим, как его внутреннее существо работает во внешнем бытии, накладывая отпечаток характера на внутреннюю душевную жизнь человека, а также на внешнюю его телесность, образ и подобие этого внутреннего. И тогда МЫ хорошо понимаем, сколь глубоким может быть восприятие «Лаокоона»: это изображение распада внешнего Телесного единства на отдельные члены; мы видим в этом Произведении искусства как бы исчезновение сущностного характера человека во внешнем бытии. Здесь перед Нами то, что так ясно показывает эту проработку материи, а, с другой стороны, демонстрирует, как прежние задатки, которые мы принесли с собой, определяют нас, как в ходе жизни материальная форма фактически направляет дух, как дух, порывая с этой жизнью, может проявить в следующей жизни тот характер, который он взрастил как плод для этой новой жизни. Тогда нами может овладеть настроение, созвучное тому, которое испытал Гете, держа в руках череп Шиллера и говоря примерно так: в формах этого черепа я вижу материальное выражение духа, вижу характерное выражение того, что звучало в поэзии Шиллера, в обращенных ко мне словах дружбы; да, здесь я вижу, как дух работал в материи. И, рассматривая эту частицу материи, в ее благородных формах я вижу то, что подготовили прежние жизни и что с такой мощью выразилось в духе Шиллера.

Итак, то, что мы сейчас рассмотрели, поможет нам сознательно повторить строки, сложившиеся у Гете при созерцании черепа Шиллера:

Того из всех счастливым назову я, Пред кем природа-бог разоблачает, Как, плавя прах и в дух преобразуя, Она созданье духа сохраняет.

АСКЕЗА И БОЛЕЗНЬ

Берлин, 11 ноября 1909

Жизнь человека колеблется между трудом и праздностью. Та жизнедеятельность, которую мы рассмотрим сегодня и которая может быть обозначена словом «аскеза», в зависимости от тех или иных жизненных предпосылок, от принадлежности к тому или иному направлению, относится или к труду, или даже к праздности. Объективное, беспристрастное изучение этого явления, каким оно и должно быть в духовной науке, возможно лишь тогда, когда мы примем во внимание, каким образом то, что называется «аскезой» — если понимать ее в высочайшем смысле, отбросив произвольные толкования, — воздействует на человеческую жизнь, укрепляя или ослабляя ее.

Прежде всего следует отметить, что большинство людей в настоящее время имеют, и притом не без причины, довольно искаженные представления о том, что означает слово «аскеза». В греческом языке оно может равным образом относиться как к атлетам, так и к аскетам. В наше время слово «аскеза» приобрело совершенно определенную окраску благодаря тому образу, который приняла соответствующая жизнедеятельность в период средневековья. А для других людей это слово имеет ту окраску, которую придал ему в XIX столетии Шопенгауэр. Сегодня это слово вновь получает определенную окраску благодаря различным влияниям восточной философии и религии, а именно тому, что в Западной Европе довольно часто называют «буддизмом». Сегодня речь пойдет об истинном Источнике аскезы в человеческой природе. И именно духовная наука, уже охарактеризованная здесь в ряде докладов, призвана внести в эту область ясность, и притом фундаментальную, поскольку все ее основные принципы непосредственно связаны с тем, что выражено в значении греческого слова «askesis».