Метро 2033. Отступник

Шкиль Евгений Юрьевич

– Но как же вы надеетесь выиграть? – спросила Ольга Михайловна шамана, но смотрела при этом на Олега, и в ее страдальческом взгляде ясно читалось: «Мальчик, зачем ты пришел к нам, теперь из-за тебя мы умрем!»

На Олега нахлынула жуткая тоска. Правда, которую юноша старательно отгонял от себя последние пару дней, вдруг встала перед ним во всей своей грозной обнаженности: именно из-за него, из-за его решения пойти в Таганрог, скорая смерть (да если бы только смерть – рабство и мучения, что было намного хуже) угрожала всем этим людям, которые за очень короткий срок стали роднее, чем знакомые с детства. Он ощутил нежное прикосновение

пальцев Каур к своей руке, увидел милое личико дочки, и представил, что они исчезнут из его жизни навсегда… Ледяная волна прошла по спине и заставила сжаться сердце. Олег почувствовал себя той самой ракетой, несущей ядерный заряд, которая непонятно почему нацелилась и летит на головы ничего не подозревающих людей, грозя разрушить их мирную счастливую жизнь.

– Я… должен сражаться и умереть… я сделаю все возможное, чтобы нанести врагам максимальный урон… даже если это будет мой последний бой, – хрипло проговорил он.

– Да что толку в вашем сражении, молодой человек? – негодующе воскликнул седовласый старичок. – Разве вы сможете остановить этих ваших варваров?

– Павел Федорович, – гудящим голосом начал Заквасский. – А хотите, я скажу, о чем вы сейчас на самом деле подумали? Но вы зря полагаете, что не приди к нам пацанчик с умирающим ребенком просить помощи, то все было бы прекрасно. Нет! Нет! И еще раз нет! Варвары, как вы выразились, давно знают о нашем существовании, так что карательный поход на Таганрог уже был ими задуман. Олег, конечно, роль катализатора здесь сыграл, но события ускорились незначительно. Миусская Полития не в нынешном году, так в следующем протянула бы свои кровожадные грабли к нашему горлу, – и шаман, сперва картинно раскинул руки, а потом принялся себя душить, закатывая глаза к лепному потолку.

– Ну, ладно, пока рано о грустном, – усмехнулся Кислов, глядя на эту пантомиму. – Давайте высказываться. Саша, твое слово.

– Нам необходимо уничтожить как можно больше врагов еще на подходе к Запретной зоне, – Саша говорил негромко и был предельно собран. – Тогда, в случае прямого столкновения, у нас будет реальное преимущество хотя бы в живой силе.

– Пара-другая снайперов – тоже наш плюс. Можно попытаться снять командиров отряда. Понятно, автомат Калашникова – это не винтовка, но все же, – сказал Кислов. – К тому же, мы имеем то, о чем наши враги не подозревают. У нас есть взрывчатка. Осталась одна проблема – как ее активировать на расстоянии.

– Это не обязательно, – глаза Саши странно заблестели. – Можно послать камикадзе с белым флагом, а когда вокруг него соберется достаточное количество вражеских солдат, подорвать себя.

Ольга Михайловна охнула.

– И кого вы видите в таком качестве? Кто будет этим камикадзе? – старичок в волнении снял очки и нервно подергал аккуратно стриженую бородку.

– Если желаете, – хмыкнул сын судьи, – можете взять на себя эту почетную миссию.

Старичок на несколько секунд опешил, а затем, заикаясь, затараторил:

– Это негуманно, нет, я решительно против таких диких варварских методов…

– Ну, в таком случае, – лицо Саши перекосило судорожной улыбкой, – я сделаю это.

– Ты молод, – Дрожжин передернулся, услышав такие слова от сына. – Ты не имеешь права даже думать об этом!

– Почему? – усмехнулся Саша. – Именно я или кто-то из членов Совета должен осуществить акцию. Это принципиально, это пример для будущих поколений. Это осознанная необходимость во имя победы,

во имя традиции и воспитания. Это благословенная жертва ради выживания целой общины, разве не так ты нас учил, отец?

– Тогда, – судья поднялся со своего места, голос его дрожал, – подрыв сделаю я.

– Ты, шаман и вождь – это три столпа мудрости, оставшиеся нам от старого мира, – серьезно произнес Саша. – Вы должны выжить, а я из нового поколения, почти нуклеар…

Олег никак не мог понять по выражению его лица – говорит он, тайно издеваясь и умышленно зля отца, или всерьез.

– Замолчи! – зашипел судья. – Не геройствуй! Глупый мальчишка!

– Так, хватит! – поднял руку вождь. – Лёня, сядь! Мысль Александра в целом правильная. А кто станет подрывником, решим по обстановке. Захочешь – пойдешь вместо сына. А может, еще добровольцы сыщутся. Прошу высказываться далее.

Слово взял старичок.

– Мы, возможно, сумеем достичь компромисса с Лакедемоном, во всяком случае, надо попытаться это сделать, – сказал он тихим голоском. – В конце концов, вдруг они согласятся на то, чтобы мы, например, платили дань. В городе еще много неисследованных мест, где могут находиться ценности… Надо просто подумать, что их может заинтересовать? Я верю, что можно избежать войны, мы ведь единственные оставшиеся на земле цивилизованные люди, и как таковые не можем истреблять друг друга… История оставила примеры цивилизованных методов переговоров и разрешения конфликтов между хомо сапиенсами…

– А ты скажи-ка мне вот что, – внезапно перебил оратора шаман. – Ты, когда человечинку пожевывал, делал это с ножом, вилкой и слюнявчиком, как настоящий цивилизованный хомо сапиенс?

– Ян, прекрати, пожалуйста! – осадил Заквасского судья, успокоившийся после перепалки с сыном.

Старичок, опустив глаза, покраснел и замямлил что-то совершенно несуразное: «Я вообще-то вегетарианец… я всегда осуждал… а что прикажете было делать… только один разик…»

– Коль скоро наше «болото», – насмешливо проговорил шаман, – в очередной раз ничего путного кроме гуманной капитуляции и становления в человеколюбивую позу «раком» родить не может, то предоставьте слово якобинцам, то есть мне.

Никто не возражал, и Ян продолжил:

– Можно долго препираться о принципах, гуманизме и прочем дерьме. Все это бесполезно. Наши враги абсолютно негуманные, непринципиальные и неразумные, к тому же с атавистической ненавистью к мутантам. Что мы имеем? Отряд Миусской Политии в честном бою расправится с нами, как мясник со свиньей. Значит, нельзя драться в открытую. Значит, нужно уйти. Пусть наши враги трижды сильны и как персы завоюют полмира, но мы уподобимся скифам. Скифы понимали самую важную вещь на свете: стрелу в полете нельзя ни поймать, ни остановить.

– Стрела в полете, – медленно, почти по слогам произнес вождь. – То есть… ты предлагаешь уйти с насиженного места?

– Конечно, – подтвердил Заквасский, – но не только. Мы будем использовать те преимущества, которые имеем по сравнению с врагом. Нуклеары прекрасно видят в темноте, значит, все стычки должны быть ночью.

– Но куда мы денем женщин и детей? – возразил судья. – Не в степь же их отправлять? В Запретной зоне они под защитой, а за пределами города их растерзают какие-нибудь мутанты, и даже твой Пегас не поможет. А если наши семьи оставить в Таганроге, то, я полагаю, опытные бойцы быстро их найдут, и тогда грош цена всей этой скифской тактике.