Метрополис. Индийская гробница(Романы)
Шрифт:
Мозгу и рукам нужен посредник. И посредником между мозгом и руками должно быть сердце…»
Она замолчала.
Тогда один из рабочих медленно встал, он поднял свое худое лицо с глазами фанатика, и спросил:
— А где же посредник, Мария?
Девушка посмотрела на него, и на лице её появился свет беспредельной уверенности.
— Ждите его. Он придёт.
Шёпот прошел по рядам мужчин.
Фредер, который давно уже не спал, склонил голову к самим ногам девушки.
Вся душа его звучала:
— Я хочу быть им.
Но
— Терпение, братья, — тихо продолжала она. — Путь, которым должен прийти посредник, далек. Многие среди вас кричат: «бороться, разрушать!» Не боритесь, братья мои, ибо это делает вас виновными. Поверьте, придет некто, кто будет говорить за вас, кто будет посредником между вами — руками и человеком, мозг и воля которого создали город. Он подарит вам то, что всего дороже на свете: освобождение без сознания своей вины.
Она встала с камня, на котором сидела. Толпа оживилась.
— Мы будем ждать, Мария, но недолго еще.
Девушка замолчала. Своими грустными глазами она, казалось, искала среди толпы говорившего… Затем она опустила голову.
Когда кругом Марии все стало тихо и заглохло эхо последних шагов, она вздохнула и вновь открыла глаза.
Тогда она увидела человека в синей парусине и в черном капюшоне, который лежал на коленях у её ног.
Она наклонилась к нему. Он поднял голову. Они посмотрели друг другу в глаза, и она узнала его.
— Ты? — сказала она тихо. — Ты — посредник? Неужто то это, действительно, ты?
— Ты позвала меня, и я пришёл, — ответил сын Джо Фредерсена.
Её дрожащая рука гладила его волосы. Но взгляд её стал печальным и строгим.
— Ты носишь этот костюм из каприза? — сказала она, грустно улыбаясь. — Если ты пришёл к нам, чтобы выдать нас своему отцу, это, конечно, не принесет тебе благословения.
Он встал, остановился перед нею.
— Так ты веришь в меня, Мария? — спросил он серьезно.
Она замолчала. Глаза её наполнились слезами.
— Прости меня, — сказала она тихо плача. — Мы так долго ждали, мы так долго тосковали. У нас уже немного сил и веры в избавление. Еще вчера я видала, как ты играл с друзьями в прекрасных «Вечных Садах». А сейчас ты здесь в костюме рабочего. Разве не могла я подумать, что это тоже игра?
— Я всегда буду носить этот костюм, Мария.
— Как сын своего отца?
— У моего отца нет больше сына, Мария.
Она испуганно посмотрела на него.
— Ты не понимаешь, Мария? — спросил он. — А ведь ты сама позвала меня на дорогу, куда я пошёл во имя твое… Ты хочешь, чтобы я был посредником между моим отцом и теми, кого ты называешь своими братьями. Но не может быть посредника между небом и адом, который не был и на небе, и в аду. Подумай, до вчерашнего дня я не знал ада. Быть, может, потому я был так жалок, когда заговорил с моим отцом о рабочих Метрополиса. Я многому учился и ничего не знаю. Я ничего, не создал и не имел цели перед собою. А тогда пришла ты и показала мне моих братьев…
Фредер опустил голову, положил ее на руки Марии.
— Я желала бы, но мой отец ко позволяет.
— Кто твой отец?
— Он стоит за машиной сердца.
— Грот?
— Да, Фредер. Это самый верный слуга твоего отца. Если бы случилось что-нибудь между Джо Фредерсеном и его рабочими, мой отец первый предал бы нас.
— До этого не должно дойти, — сказал Фредер.
Она подняла его голову и доверчиво посмотрела на него. По лицу её пробежала улыбка.
— Как это случилось? — спросила она, — что мы говорим друг другу ты? Как это случилось, что мы так хорошо знаем друг друга?
— Я не знаю, Мария, — ответил Фредер. — Но мне кажется, что я искал тебя всю мою жизнь. Я хочу жить и искать дорогу…
— Ко мне или к моим братьям?
— К тебе, Мария. Я не хочу казаться лучше, чем я на самом деле. Я люблю людей не из-за самих них, но только из-за тебя, потому, что ты любишь их. Я не хочу помогать людям из-за них самих, но из-за тебя, потому что ты этого желаешь. Со вчерашнего дня я пытался помочь двум людям: я подошёл к человеку, которого отослал мой отец, и я делаю работу того, чью одежду я ношу. Видишь, это начало пути к тебе. Да благословит тебя Бог!
Голос изменил ему. Мария наклонилась. Она взяла обе его руки в свои. Она смотрела на него своими кроткими глазами и улыбалась ему.
Ротванг стоял, прислонившись к стене, заложив руки в карманы своего черного сюртука и наблюдал за Джо Фредерсеном, который шагал взад и вперед по небольшой комнате, куда они удалились.
Внезапно он остановился и посмотрел прямо в лицо Ротвангу.
— Ты знал об этих собраниях, Ротванг?
Да.
— И ты ничего не сказал мне об этом?
Ротванг пожал плечами.
— Я не контрольный чиновник твой, Фредерсен.
— Нет, конечно…
Казалось Джо Фредерсен хотел продолжать, но он проглотил слова, которые были у него на губах и снова стал шагать взад и вперед.
Ротванг усмехнулся.
— Может быть, ты думал, что твои рабочие любят тебя, Фредерсен? Или что они довольны своей судьбою?
Джо Фредерсен махнул рукой, точно это совсем не интересовало его.
— Дело не в этом, — сказал он. — Дело в том… что среди них мой сын… а он единственное, что я не могу потерять.
Ротванг не двигался.
— Я боюсь, — сказал он медленно, — что ты уже потерял его.
Фредерсен побледнел.
— Ты думаешь об этой девушке? — спросил он.
— Да.
Молчание.
Затем против своего желания Джо Фредерсен хрипло спросил:
— Ты не находишь, что она напоминает Гель?
Ротванг не отвечал. Его лицо было серо, и безжизненно, как камни.
— Я знаю силу таких женщин, — продолжал Джо Фредерсен. — Этих кротких женщин с чистым, ясным лбом. Если бы позволить им, они завладели бы всем миром.