Мэвр
Шрифт:
«Смотри», — раздаётся в голове охотника.
Реальность и ментальное поле сливаются в одно. Стены домов покрываются серой патиной, мостовая становится мягкой. Хэш проваливается по колено, но вдруг чужая воля поднимает его над Хагвулом и зрение, презрев ограничения физических законов, охватывает теперь Вольный город целиком. Но это не предел. Оно расширяется всё больше, и теперь гигант видит оба континента, и Острова, — весь Хаолам целиком. Охотник кричит, но не слышит собственного крика, лишь волны идут по тому, что он считал реальностью, уходя в невообразимые высоты и глубины.
«Видишь?»
Сотни, тысячи, миллионы, миллиарды. Бесконечность. Нити пронизывают всё
«Всех вселенных».
Хэш понимает. Он не может найти сознание новой Юдей, потому что оно — само существование. И все они — существование. Только оно, и ничего больше.
«Понимаешь?»
Среди калейдоскопа образов Хэш с трудом находит тот, что складывается в некое подобие его тела и ладони, сжимающей рукоять тцаркана. Ярко-алая молния пронзает чёрную фигуру. Серебристый цилиндр опадает вверх и вновь обращается яйцом. Существо принимает образ человека, только теперь у него целиком отсутствует левый бок. Правда, всего несколько секунд. Чёрная плоть стремительно нарастает.
«Зачем?» — спрашивает Юдей. Теперь её голос совсем не походит на тот, что помнит охотник.
«Ты пыталась убить их всех», — отвечает он. Существо смотрит охотнику в глаза, и как Хэшу не тяжело, он не прячет их.
Один из солдат, не в первой шеренге, а где-то в глубине, коротко вскрикивает и падает на землю. Второй и третий крики взвиваются в воздух почти одновременно. Вскоре воздух над Хагвулом полнится воплями боли. Захватчики падают, будто марионетки, которым обрезают нити.
«Что ты делаешь?»
«Защищаю Хагвул».
Ближний к Хэшу человек, судя по форме — закатник, падает. Он тут же приходит в себя и пытается встать, но его ноги не шевелятся. Кое-как поднявшись на локтях, он с ужасом глядит на возвышающуюся над ним фигуру охотника.
«Не трогай Резу».
«Не за чем», — отзывается Юдей.
Из-за баррикад появляются хагвульцы. Они идут медленно, то и дело отправляя вперёд людей в жилетах, в которых Хэш не сразу признаёт мандсэмов. Через считанные минуты передовые отряды добираются до охотника и ибтахина, пришедшего в себя. Буньяр Мелоним и Мадан Наки, оба грязные и легко раненные осколками и щепками, подходят ближе. Директор тревожно наблюдает за обрубком щупальца. Буньяр бросается к ближайшему солдату и говорит ему что-то на иришире, затем тут же повторяет то же самое его соседу на баса. Следом за войсками, в окружении чёрных мундиров, появляются Йоним Гон, Кино Шакран и Вазер Ханевел.
— Надо же! — восклицает канцлер, окидывая взглядом распростёртых в грязи людей. — Похоже, в ближайшее время нашествие империй нам не грозит?
Кино, насупившись, молчит. Ему не нравится происходящее, потому что оно находится за пределами не только его полномочий, но и понимания.
— Мне кажется, шутки сейчас неуместны, мар Ханевел, — холодно произносит Филин. — Хэш, Реза, вы в порядке?
Кивки в ответ. Охотник смотрит на Юдей и может только догадываться, насколько далеко простирается её карающая длань. Может быть прямо сейчас все боеспособные жители обеих Великих империй теряют возможность ходить, вместе со своими правителями?
— Что происходит? — спрашивает Мадан у Резы, но тот молча кивает в сторону Хэша.
— Оумер?
— Я не знаю.
— Кто эта фигура в небе?
— Я не знаю.
— Мадан.
— Мар Гон, у меня есть основания полагать…
— Не сейчас!
Хэш задирает голову так, чтобы видеть только чёрный силуэт на фоне голубого неба.
«Куда ты пойдёшь теперь, Юдей?»
«Кто?»
«Юдей. Юдей
«Я…»
Воздух на площади дрожит, сипит и закручивается воронкой. Разрозненные вихри объединяются в один, подхватывая мелкий мусор и поднимая его в воздух. Люди пригибают головы, бросаются под защиту каменных стен. Некоторые хагвульцы, не до конца осознавая свой благородный порыв, тащат восходников и закатников на себе. Оставшиеся посреди дороги солдаты кричат от ужаса. Поднятые вверх щепки, обрывки газет, металлические обломки образовывают вокруг Юдей что-то вроде кокона. Ветер стихает. Трансформация, скрытая от глаз, проходит быстро. Не успевают Тигр и канцлер отдать приказы к эвакуации, а кожа существа уже покрывается зеленоватой плёнкой. Внутренние органы, мышцы, кости превращаются в жидкую подвижную субстанцию. Изменения приходятся на лопатки, где появляются два массивных выступа.
Существо не слышит, как трещит плёнка, а вместе с ней и кокон. Оно двигается внутри, нетерпеливо сбрасывая защитный слой, руками пробивая отверстия в ставшей хрупкой и сухой поверхности. Кокон разрушается быстро, хлопьями опадает вниз. За спиной Юдей расправляются два мощных крыла.
Йоним Гон, посматривая на часы, что-то быстро строчит в блокноте. Мадан заглядывает через плечо ректора. Реза и Кино напряжённо всматриваются в небо, надеясь предсказать действия существа. Юдей медленно опускается на землю. Хэш — единственный, кто остался на площади, несмотря на ураган.
«Я хочу взять тебя с собой. Ненадолго».
«Хорошо».
Она смотрит на Хэша. Протягивает ему руку. Гигант решительно берётся за неё, хотя помнит, что произошло в прошлый раз. В этот кожу слегка покалывает.
Кхалон преображается. Яйцо плавится, стекает вниз и замирает вертикально, как свой двойник в глубоком подземелье СЛИМа. От него во все стороны расходятся нити, и только теперь охотник понимает, что они повторяют собой те, из которых состоит всё сущее. Как будто проявляет их.
Хэш и Юдей погружаются одновременно.
Кхалон растворяется в воздухе, площадь оживает. Люди приходят в себя, и тут же поднимается гвалт. Кино и Вазер уходят, офицеры ибтахинов и Ополчения раздают приказы. Только Йоним Гон напряжённо всматривается в пустое голубое небо, как будто чего-то ждёт.
Глава 24
Вспышка ярче, чем обычно.
Изнанка выныривает из тёмных вод существования в не-двойственности и обращает внимание на источник сияния, который, превращает ничто, а точнее — нечто, во вполне определённые образы.
Тёмно-пурпурные переплетья вселенский артерий, выхолощенных бесцветным пламенем не-пространства возникают ярко и чётко. Изнанка наблюдает за ними с чем-то, максимально приближенным к понятию «удовольствие», но разбуженное любопытство тянет её дальше, к яркой звезде, в которой заключено слишком много от её сестры. Никогда прежде Изнанке не приходилось видеть такой полной аватары своей родственницы, и что-то внутри неё стремится к ней, мечтает воссоединиться и обратиться новым существом, способным перекроить фундаментальные понятия, возвести их в абсолют и низвергнуть в пучины не-хаоса и не-порядка. Изнанка не может формулировать, а только ощущает. Но даже этого достаточно, чтобы вызвать в ней что-то вроде бурного восторга. Существо, пересекающее границы реальностей, оставляет явственный след. К нему уже тянутся некоторые из питомцев Изнанки, но она отгоняет их и концентрируется на гостье сама. Изнанка уже пыталась обращаться к созданиям своей сестры напрямую, но это их, зачастую, «искажало», поэтому она старается сдерживать свои порывы. Но не в этот раз.