Между честью и истиной

Аусиньш Эгерт

– Куда?
– благожелательно поинтересовался князь.

– Нафиг!
– взвыла я.

– А, ну иди, иди.

Дверью хлопнуть не вышло - магия. Я слетела по лестнице вниз и побежала рысцой в сторону Ладожского озера. Наверное, стоило заскочить в казарму и собрать хотя бы сумку, не с голым же задом на волю скакать, но... Я как представила лица Саши, Сержанта, Игнис и остальных, так и поняла, что да, лучше уж уходить, в чем есть.

Оставались незначительные технические нюансы. Без подписанной увольнительной ни в одну машину меня не возьмут. И через КПП не выпустят. До трассы через лес километров десять, но ночью, пусть и белой, да по лесу... Без магии, при том, что оборотней тут деревенские, может, и не видели, но про волков говорили.

Всяко

стоило дождаться утра, и я рванула к озеру. Света луны хватило, чтобы найти заветрие в камнях и устроиться. Теплой куртки у меня с собой не было: я шла к князю поговорить, а не сидеть на берегу, - так что я скоро замерзла. Попыталась согреть сложенные лодочкой ладони дыханием, потом начала было вылезать, намереваясь пробежаться. Нога проскользнула на влажном камне, я нелепо взмахнула рукой, пытаясь зацепиться за другой, и со всего размаху упала прямо в воду. Там я и расплакалась, отчаянно понимая, что никуда я не уйду. Не потому, что притащила к князю Полину, о ней я в тот момент не думала. И не из-за старых хвостов. В конце концов, перейти границу не так и сложно, найти Эгерта и попросить помощи - еще проще. Уехать в Южную Америку, затеряться в фавелах. Если там нацистов не нашли, меня тем более не поймают, кому я нужна, князь уже завтра даже думать забудет. Но я не хотела уезжать. И уходить - тоже. И тем более начинать жизнь заново как своя собственная племянница. Князь хотел меня защитить, и под его рукой я могла спокойно называть другую дату рождения и расписываться чужой подписью. Но в городе третьей Алисе места не было. Я опоздала уехать той осенью, когда меня арестовали, потому что хотела остаться на этой земле или в ней, как судьба решит. Было глупо пробовать уйти сейчас. Слишком много дел. Но остаться здесь - значит выполнять приказы, между прочим, оккупантов. А уйти равно оставить край на растерзание тем, с чьего согласия они его получили, потому что следующая ошибка князя станет последней. А не следующая, так через одну. Запаса терпения в крае больше нет, что творилось в городе около Первомая, слышно было даже в казарме. И князя тогда не было только неделю или около того. А начало беспорядков - это окончательное доказательство несостоятельности администрации империи, и край, уже откушенный от Федерации, можно резать, как пирог... Или есть просто так. Не случайно Эгерт оказался в городе именно сейчас. Я бы хотела думать, что он пришел мне помочь, но помнила обстоятельства нашего знакомства в Южной Африке. В его портфолио статей из зон гуманитарных катастроф было в разы больше, чем материалов о мирной жизни других стран и регионов. Хороших вариантов для меня не было. Либо возвращаться к князю прямо сейчас, либо идти на все четыре стороны по круглой, как тыква, планете. Когда надо мной загорелась на небе первая звезда, я поняла, что уже незнамо сколько рыдаю, сидя в майской ладожской водичке, и что вообще-то как-то немного замерзла. Я вылезла из озера, вылила из берцев воду и побрела к замку.

В покои князя меня проводили незамедлительно, я даже рот открыть не успела. Значит, он распорядился сразу же, как я ушла. Просчитал, что я все равно вернусь и никуда не уйду. Обидно.

А дальше я стояла перед дверью в его личный кабинет под любопытными взглядами охраны и ждала, когда наместник освободится. Наверное, стоило зайти переодеться в казарму... Но тогда бы я не избежала вопросов, не сейчас, так потом. Наконец дверь открылась.

Князь сидел в том же кресле. Мокрые волосы, развязанная на плече рубашка, свободные штаны черного хлопка... И кубка рядом нет. Похоже, он спать собирался. А тут я со своими откровениями и политической позицией.

Поклониться, войти. Дверь закрылась, князь смерил меня взглядом, и от одежды пошел пар. Я сглотнула горечь: совсем недавно я могла так же. Высохла бы, даже не дойдя до замка. И, похоже, привыкнуть жить без Дара в мире магии я не смогу никогда.

Проглотив "я больше не буду", я сказала:

– Пресветлый князь, я, кажется, наговорила лишнего...

Он перебил меня:

– Ты вернулась или поговорить пришла?

– Вернулась, - тихо сказала я, глядя себе под ноги.

Он, не предложив мне сесть, сказал:

– Что я обещал тебе два года назад?

– Что ты будешь защищать меня, пока я выполняю твои приказы.

– Я приказывал что-то, что бы противоречило принятому тобой пониманию чести?

– Нет, пресветлый князь.

– Посмотри мне в глаза, - он дождался, когда я подниму голову и посмотрю ему в лицо.
– Следующий раз, когда ты так хлопнешь дверью, станет последним. У тебя будет двенадцать часов, чтобы покинуть Озерный край. Ты все поняла?

– Да, пресветлый князь.

– Зачем ты сейчас пришла?

– Я не знаю, как обеспечить достаточно времени для встречи, - я чувствовала себя полной дурой.
– Когда я... В общем, меня уже через пять минут нашли. Я не думаю, что случится иначе.

Следующие полчаса я получала инструкции, сводящиеся к "как в самоволку ходят нормальные люди, которые не попадаются через пять минут, а имеют хотя бы пару часов для личных планов".

Закончилась встреча еще хуже, чем началась. Князь сказал:

– Дальнейшие распоряжения по оперативной игре с Эгертом и Лейдом будешь получать у графа да Айгита. Ты все поняла?
– дождался подтверждения и закончил.
– Можешь идти.

Я чуть подумала и сказала:

– Есть.

В Париж и обратно Димитри летел на самолете, выказывая уважение к стране, согласившейся стать площадкой для встречи. Очередной этап переговоров об ослаблении международных санкций в отношении Озерного края обещал быть крайне напряженным, и не стоило нервировать хозяев лишний раз. Впрочем, без эксцесса все равно не обошлось, но, кажется, дипломаты все разрулили. На обратном пути Димитри воспользовался случаем поговорить с пресс-секретарем администрации, во многом благодаря которому прошедшая встреча стала возможной, и попросил его подготовить краткую справку по истории двадцатого века на территории Озерного края. Ему крайне не понравилась уверенность, с которой Полина продолжала ждать пыток и считать себя заключенной, отданной то ли в залог, то ли в рабство. Да и история, рассказанная Айдишем, требовала внимания.

Пресс-секретарь, в меру впечатлившись вопросу, пообещал в течение двух недель подготовить краткую справку о революциях, прокатившихся по городу, гражданской войне, репрессиях тридцатых и пятидесятых годов как во всей стране, частью которой являлся Петербург, так и в регионе. Димитри подумал, что если на подготовку информации "для чайников" нужно так много времени - там точно будет что почитать. И попросил обязательно включить ссылки на не самые тривиальные источники, копать так копать. Пресс-секретарь с уважением посмотрел на князя и пообещал расширить запрос, дополнив его событиями новейшей истории, а именно "как и на чем кончилась страна, образовавшаяся в результате распада империи, включавшей в себя Озерный край".

Шагнув из Пулково прямо в замок, князь сменил одежду, пообедал и отправился на конфиденцию к Айдишу.

Выходя из приемной Айдара Юнусовича, Полина едва не столкнулась с Димитри. Он дал ей выйти в коридор, но сам в приемную не пошел, а развернулся к ней. Она выпрямила спину и направила взгляд мимо него куда-то в глубину коридора. Он улыбнулся про себя и сказал:

– Полина Юрьевна, мне нужно несколько минут вашего внимания.

Она послушно остановилась и повернулась к нему.

– Ваши претензии к моей юридической компетентности были полностью справедливы, несмотря на форму подачи. Мы напутали в ваших документах очень сильно. Я не ждал такой накладки. К сожалению, чтобы это уладить, потребуется довольно много времени. Так что свободу прямо сейчас я вам предложить не могу. Мне жаль, что так вышло. Надеюсь, вам у нас хотя бы понравится.

Полина тихонько перевела дыхание. Извинения, значит. То есть все, что произошло за эти две недели, - не хитрый план потерять ее бесследно, чтобы в городе было поменьше шума, а просто разгильдяйство эпических размеров. Неожиданно. "Ну же, звезда моя, отвечай ему что-нибудь, а то мы тут весь день простоим".