Между честью и истиной

Аусиньш Эгерт

Через три дня после памятного вечера в баре он поехал в город с Полиной, рассчитывая на выходной. И вовремя поехал: оборотень в парке на северном берегу Невы - это факт, означающий срочное прочесывание всех зеленых зон города. Даже если выходной пропал, а он все-таки пропал не полностью, несколько хороших часов урвать удалось. Да, у графа уже тогда были вопросы. И часть из них он уже успел для себя как-то решить при помощи доступных источников в виде лекций из Интернета и переписки с Женькой, который хоть и ворчал, что это не его период и не его тема, но рассказывал и подсказывал, куда смотреть и где копать. Но до той прогулки в парке ни один действительно важный вопрос Дейвин задать еще не мог, он не знал больше половины важных деталей. И поражение в правах по половому признаку в очень недавнем для внелетнего мага прошлом, и несакральность власти, и коллизии между дворянами как причины революций - любое

из названного было настолько невероятно, что даже как версию высказать такое публично в Исанисе было нереально. А вместе оно звучало для госсовета как "красная трава" или "фавн-дипломат". Что уж говорить о магистре Академии. Для подтверждения версий Дейвину нужны были все подробности дуэли двух аристократов и связь этой грязной истории с "тем еще Кондратием", которого, кстати, через год после устроенной им дуэли повесили. И граф пошел исследовать вопрос. Зацепившись за трагедию в парке Лесотехнической академии, историю декабрьского восстания Дейвин вынул и сам, это оказалось делом трех-четырех вечеров. Для первого знакомства с темой хватило трех часов, все казалось ясным, заговор и есть заговор: "Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае зовут его иначе". Но нечто смущало Дейвина во всей этой истории. Более ста аристократов по приговору суда сосланы в Сибирь на долгую и мучительную смерть от рабского труда за участие в заговоре. Это было в правилах Нового мира, но столько коварных тварей среди героев войны и победителей... Было в этом что-то сомнительное. Как говорил герой одного мультфильма, "это гриппом все вместе болеют, а с ума сходят по одному". Сто с лишним сразу все-таки слишком много. И он копнул чуть глубже. И нашел много интересного. Такого свойства, что ему захотелось то ли помыть руки, то ли вынуть из шкафа бутылку и смыть вином мерзкий привкус вранья и трусости во рту, исходивший от файлов, открытых во вкладках браузера. Но вино не смывает запах безумия. И он оказался очень схож с тем, которым с самого начала разила вся история Сопротивления, начиная с "манифеста убитого города" и заканчивая прощальным письмом Полины и майскими мирными акциями, при мысли о которых он до сих пор чувствовал холод в пальцах и переносице. Похоже, он докопался до корней проблем. Сегодняшний разговор с Полиной это окончательно подтвердил. Оставалась одна последняя проверка. Теперь он хотел знать, как историю восстания видит Алиса и сколько этой истории в ее политической позиции. Если следов окажется достаточно, то Полина и князь были правы, она не мразь, а носитель культурной нормы. И не ее вина, что этот их Рылеев был редкая тварь, как и остальные четверо повешенных, а царю, подписавшему их приговор, даже такие слова были бы комплиментом. Казненных бунтовщиков весь город знает и почитает как героев. А Алиса выросла в этом городе. Если город говорил и действовал в ней, саалан следовало проявить больше уважения и внимания к местным традициям. Приняв это решение, Дейвин да Айгит, наконец, добрался до своей постели.

Утро у него выдалось на редкость трудным. Синан пришел к нему с книгой и сказал, что ни крысьего хвоста не понимает и хочет привлечь Дейвина к попыткам разобраться с этим странным подходом. Они склонились над этим томом вдвоем и принялись за задачу. Ответ не сошелся. За ним не сошелся второй, третий, пятый. На двадцатой задаче Дейвин сдался и посмотрел в пример разбора решения. То, что он там увидел, его совсем не порадовало. Это был именно тот подход, который он столько раз видел в исполнении Медуницы. И здесь он работал. Дейвин поморщился, потер висок и еще раз посмотрел в задачу.

– Послушай, Синан, - сказал он слегка нервно.
– Пьевра с этим методом, давай посмотрим, решается ли это привычным нам путем.

Синан пожал плечами и пошел к доске. Через четверть часа они убедились, что с точки зрения мага саалан эта задача в принципе не имеет решения. Еще через час разочарованный Синан пошел в школьное крыло за консультациями математика из местных, а злой и раздосадованный Дейвин отправился в город к своим новым знакомым. День у него не задался окончательно, Пряник попросил свежих фотографий Алисы, а лучше возможности повидаться, и отказывать прямо было бы плохо. Пришлось просить у Асаны это подразделение для поддержки местных, тем самым восстанавливая связи Алисы с ее старыми поклонниками, и надеяться на то, что ее командир сможет проследить за ней достаточно внимательно.

Алиса в ту неделю была занята довольно далекими от местных реалий мыслями: Макса настойчиво приглашали в Созвездие, объясняться с коллегами в Драконьем Гнезде. За несколько дней до этого у них получилось поговорить чуть дольше, чем обычно, и она наконец заметила кольцо Димитри на левой руке Макса. Было совершенно ясно, что

ничем хорошим этот его визит в Дом не кончится, и она боялась за друга детства. Ей было понятно, что цепляться за него и рыдать "не уходи" глупо и бессмысленно, поэтому она молчала, курила в два раза больше обычного и скверно спала, в чем честно призналась Хайшен. Та, разумеется, предложила ей поговорить с Максом прямо и узнать, что точно произошло, но Алиса не осмелилась. А Макс Асани имел непростой и малоприятный разговор с Рандой Атил, и рассказал Алисе об этом Лейд. Ее решением известить принца дома Утренней Звезды, что член Дома присягнул на верность сааланскому князю, Макс был неприятно удивлен, но не более того. Настоящее его раздражение вызвало другое - то, что она попыталась для начала не принять всерьез присягу, данную Максом Димитри, а затем, следующей фразой, рассказала, что князь не слишком хорош как руководитель и маг, приведя доводом болезнь Полины Бауэр. Лейд не знал этого, но разговор завершился тем, что Ранда после некоторых довольно заметных сомнений сказала:

– Макс, сожалею, но я должна доложить об этом совету Созвездия. Сам понимаешь, это их не обрадует, и вряд ли они оставят твои действия без внимания.

– А что, совет еще не уведомлен?
– осведомился Макс.

Ранда потерла пальцем висок.

– Сперва я решила, что тебя здесь держит беспокойство за Алису. Но теперь она благополучна - насколько это возможно. Я предположила, что дело в сложной и интересной задаче, которую ты взялся решать. Но в Драконьем Гнезде ты оставил не менее интересное исследование и, возможно, более перспективное. И эта присяга... Макс, я не представляю, как ты будешь жить с этим обязательством и этими людьми вокруг тебя. Ты намеренно погружаешь себя в дикие и бессмысленно жестокие условия.

– Правда?
– перебил ее младший Асани.
– И что, ты не видишь никаких причин, объясняющих тебе мое поведение?

– Я же сказала, что нет, - отстраненно ответила Ранда.

– Отлично, - произнес Макс без выражения.
– Может быть, на совете вы их найдете.

В ту пятницу граф вызвал Полину из кабинета на разговор через десять минут после окончания школьного дня. Просто пришел к ней и спросил: "Так почему же смысла не было?" - как будто с события прошло не почти три недели, а не больше четверти часа. Полина отлепила взгляд от документов, моргнула пару раз, сосредотачиваясь на вопросе, и ответила:

– Мастер Дейвин, я же сказала вам сразу, что это надо показывать на стадионе. И на улице сейчас прохладно.

Дейвина это ничуть не смутило:

– Ну так пойдемте на наш, он крытый, там сейчас нет никого.

Аргументов не осталось. Она отодвинула документы от себя по столу, нашарила босыми ногами туфли и встала. У дверей стояли уличные кроссовки, порядком раздолбанные за лето. Полина подумала и все же переобулась, а одеваться ей было откровенно лень, поэтому она решила ограничиться шалью, висевшей на спинке стула. Дурацкая это была идея, учитывая плюс два на улице, но другой у нее все равно не нашлось.

К счастью, до стадиона было шестьдесят метров от крыльца. Войдя, Полина огляделась. Дорожки ее сразу не устроили, середина была классическим футбольным полем с зеленым травяным покрытием. Они прошли в центр, и Дейвин предложил:

– Мистрис Полина, я поставлю иллюзии, чтобы было понятней?

Она задумалась ненадолго:

– Знаете, нет. Не нужно. Разметить и так есть чем, вот две использованных мишени, мы их положим вместо каменных дисков, а у стены я вижу два щита, мы их друг к другу прислоним, и получится по размеру похоже на стелу, - и уверенно пошла к щитам.

Дейвин удивился, но без возражений отлевитировал щиты в нужное место. Затем, под ожидающим взглядом Полины, занял место на бумажном листе, имитирующем каменный круг.

– Да, теперь все правильно, - она подошла к щитам, изображающим каменную стелу.
– И вот как все было. Вы стояли там, я вот так подошла к стеле... Теперь смотрите: левой стороны у меня сразу нет, потому что там он. Правая сторона - это он же, но через полсекунды. Разница, конечно, есть, и даже заметная, но преимуществ она не дает. А сзади у меня вы. И вам сейчас в него стрелять из огнемета.

Дейвин был уже и так озадачен ее уверенным объяснением. И не только озадачен. В голове у него вертелась мысль о том, что если бы его студенты могли так же четко объяснить, где они стояли и что делали две пятерки дней назад, он был бы, наверное, счастлив, но эта мысль вдруг исчезла: он понял, что слышал только что.

– Что??? Какой огнемет, почему стрелять? Полина Юрьевна, не думаете же вы, что я...

Полина развернулась к нему полностью:

– Мастер да Айгит, давайте по порядку. С фавнами как поступают? Расстреливают и сжигают, верно?