Между честью и истиной
Шрифт:
Полина улыбнулась:
– Да, мы сами долго привыкали, это новое. Когда я была, как они, - и она кивнула на площадку, - такого еще не было, была гораздо менее удобная форма связи.
– Через медиумов?
– с интересом спросила вторая девушка, Дарна.
– Нет, были механические коммуникаторы, громоздкие, неудобные, стационарные. Можно было только звонить и принимать входящий вызов, и нельзя было знать, кто тебя вызывает, когда снимаешь трубку. Но аппарат все равно удобнее, чем человек. Он, эээмм, реже портится.
Отвечая Дарне, Полина вынула из кармана куртки коммуникатор, вывела на экран свой номер и показала его Майал.
– Позвони мне сразу, чтобы у меня отразился номер, будем на связи.
Та бросила короткий взгляд на экран и набила ряд цифр на своем, одной серией. И позвонила. Полина, кивнув, сбросила звонок и сразу занесла контакт в список.
– Я отправлю тебе сообщение, когда буду знать, что они уже цветут. Они зацветают
– Спасибо!
– засияла ддайг.
– Вам обеим спасибо, - улыбнулась Полина.
– Я пойду к малышам, пока они друг друга ронять не начали.
Цепочка на площадке и правда уже напоминала скорее клубок. Девушки помахали ей на прощание и остались смотреть, как играют дети. Полину это не очень удивило. Она решила, что игры ддайг и того народа, к которому, видимо, принадлежит Дарна, совсем другие - ну и пусть посмотрят, если у них есть желание и время.
Квамов подстригли. Они теперь голые и смешные. Я их чесала. Они радовались и убегали. Скульта все еще в фонтане, всех пугает. Хочу как скульта. А таящерица утекла. Я рисовала бабочек, как ты. Вот тебе бабочка.
Личное письмо из архива Полины Бауэр, датировано июнем 2027 года.
Разбор обоснованности вызова дознавателя Хайшен начала на следующий же день после визита к князю и прежде всего проверила перечень причин. Дело Полины Бауэр, обрушившее шаткое равновесие в крае, она нашла в день появления, и весь месяц у нее ушел на поиск ответа на вопрос, действительно ли наместник и достопочтенный не знают, как так вышло, или кто-то из них все-таки понимал, что делал, и знал возможные последствия, а теперь, испугавшись, попытался отговориться от случившегося незнанием. Досточтимая уже побеседовала с князем и со всеми его людьми.
Асана да Сиалан выглядела уставшей и расстроенной всем случившимся, но ее городские события апреля и мая касались мало. Выдалась ранняя весна, и чудовища, донимавшие край, проснулись почти на три недели раньше привычных сроков, поэтому виконтесса заботилась о безопасности людей вместе со своей гвардией и местными жителями, объединенными в специальные отряды. Приговор, заставивший город кипеть ключом, создал Асане трудности в совершенно неожиданном месте. Сеть взаимопомощи, организованная мистрис Бауэр, предлагала услугу по установке минных заграждений, уничтожающих чудовищ на подходе к поселениям южных марок. А после ареста владелицы портала эту услугу было невозможно заказать, поскольку нельзя было оплатить, и у Охотников количество вызовов выросло в два раза или больше. Асана высказала это достопочтенному, но он только пообещал ей, что все как-нибудь и когда-нибудь будет улажено князем. Всю эту историю она рассказала и Хайшен, добавив, что "когда-нибудь" - это, конечно, хорошо, только ее люди хотят спать уже сегодня, а осенью будут еще и надеяться на овощи, молоко и яйца из тех самых хозяйств, в которые сейчас выезжают на вызовы. А чудовищам огороды не слишком важны, они и людей едят неплохо. Хотя коровы и свиньи, конечно, им интереснее, потому что они больше. И едва Хайшен отпустила виконтессу, та уехала куда-то в сторону Лебяжьего. Командир Охотников на протяжении всего времени разговора ждал ее в кордегардии.
Граф да Айгит был зол на достопочтенного. Даже по сухому тону Дейвина и краткости реплик это было совершенно понятно. Если кто-то и понимал обстоятельства в полной мере, то только он. По его словам, ему помогли в этом здешние товарищи по цеху, люди, обеспечивающие безопасность края. Взгляд графа на обстоятельства поэтому был не вполне привычен Хайшен: он смотрел отчасти глазами местных. С другой стороны, это позволяло тратить меньше времени на изучение настроений в крае, Дейвин принес их ей сам. Из того, что он сказал, получалось, что конфликт с жителями новой колонии уже тлел, когда рухнули порталы, но авария, которая стала причиной их обрушения, оказалась искрой, превратившей тление в пожар. И когда князь Димитри пришел, гнев и презрение местных оказались обращены к нему и его людям.
К началу июня Хайшен уже составила общее представление о проблемах наместника в крае и отнесла доклад магистру Академии, прибавив на словах, что вместо доклада могла бы уже представить вердикт заменить достопочтенного и обновить людей, представлявших в крае Академию, примерно на треть, а лучше на половину. Только межкультурные аспекты и помешали. Магистр выслушал ее, напомнил, что речь идет о семье да Шайни и в решениях требуется особая аккуратность и деликатность, учитывая судьбу внука Вейена, Унриаля. Хайшен приняла приказ и вернулась в край. Магистр не потребовал от нее придерживаться общей для Академии верности да Шайни и не предложил проект решения, в противном случае настоятельница вернулась бы в замок Белых Магнолий немедленно, и все дальнейшие обсуждения событий
После этого было разумно и правильно хотя бы попытаться поговорить с маркизом да Шайни. Хайшен сказала князю Димитри, что ей нужен один визит к нему, и наместник согласился пропустить ее в апартаменты маркиза, около которых постоянно дежурила охрана ддайг, сменяясь раз в двенадцать часов, и неотлучно присутствовала сиделка. Визит был назначен на вечер того же самого дня. Посмотрев на Унриаля, Хайшен признала разумность и обоснованность всех мер, принятых князем. Маркиз выглядел настолько ужасно и жалко, что выйдя от него, досточтимая сказала: "Чем переживать унижение и страдания от такого бессильного и бессмысленного существования, лучше бы умереть, но ему и в этом не повезло". Чтобы внелетний маг довел себя до такого кошмарного состояния, причем за какие-то полгода, до этого дня Хайшен и представить себе не могла. Князь, выслушав ее после визита к маркизу, только печально усмехнулся и сказал, что сейчас Унриаль еще выглядит получше, чем хотя бы год назад. Подумав, Димитри добавил, что, кажется, маркиз все-таки поправляется, хоть и очень медленно: вот, язвы на коже и во рту зажили и перестали кровоточить, и на звук открытой двери он больше не вздрагивает, и порцию пищи съедает всего за полчаса, почти не отдыхая. Но в сознание так и не приходит, занят своими яркими снами так, что сложно определить его состояние и сказать достоверно, спит он или бредит. Услышав это от князя, одного из лучших менталистов столицы, Хайшен окончательно поверила в то, что видит, и спросила только, не знает ли князь, как достопочтенный смог настолько просмотреть маркиза, что он в таком ужасном состоянии. Но князь не знал. В год обрушения порталов ему было некогда спросить об этом Вейлина, а после того года пришел следующий и принес с собой Алису Медуницу со всей ее изобретательной и разнообразной нелюбовью к саалан.
После визита к маркизу Димитри пригласил Хайшен обедать с ним. Она улыбнулась и спросила, настолько ли он хочет продолжать разговор на деловую тему, чтобы пожертвовать часом спокойствия. Он внезапно ответил комплиментом, сказав, что спокойствие ему обеспечивает ее присутствие в крае, так что лучшего общества за трапезой трудно и пожелать. Хайшен приняла приглашение, и они продолжили разговор в кабинете. Князь, как обычно, был вежливым и гостеприимным хозяином и куртуазным собеседником, насколько это позволяла тема. Хайшен отметила его смелость, проявленную вызовом дознавателя в край в самый острый момент конфликта с местными, и сказала, что это поступок человека Пути, дворянина и верного гражданина империи. Димитри наклонил голову, принимая комплимент, и без всякой позы ответил, что не видел иного выхода. Хайшен припомнила давнюю историю, которая неожиданно для обоих свела их вместе впервые, и свою роль в ней, и князь с улыбкой сказал, что тогда выбора тоже не было, и получилось, на его взгляд, неплохо, лучше, чем могло бы. Хайшен не удержалась от предупреждения и заметила, что второе дознание может быть и не таким удачным, как первое. Князь предложил ей второе блюдо и, наливая в ее кубок вино с пряными травами, сказал, что эта неудача, если ей суждено случиться, будет, к сожалению, не только его судьбой, так что он очень надеется, что она минует всех, кто оказался пленником этих странных обстоятельств. Но дознавателя вызывают не затем, чтобы защитить свое имя или жизнь, а затем, чтобы установить истину, заметил он. И Хайшен решила, что пока об этом довольно.
За десертом она заговорила об Алисе Медунице. Она напомнила князю решения трехлетней давности и рассказала, как они могут быть прочтены с точки зрения Пути. Князь молчал, вертя в руке ложечку для крема. Потом сказал, что делает все, что в его силах, как и те люди, которым он доверил непосредственную заботу о ней. Хайшен посмотрела на него со своей обычной доброжелательной улыбкой, от которой у князя всегда делалось "придворное" лицо, и предложила свою помощь в наставлениях для Алисы. Димитри замялся. Хайшен посмотрела на него слегка укоризненно и напомнила ему, что девушка больше не маг, ей чудом удалось сохранить жизнь и юный вид. И хотя какой-то запас смертных лет она все-таки получила, но вечности впереди, как у внелетних магов, у нее больше нет. Поэтому, в отличие от самого князя, Хайшен и остальных, поучаствовавших в ее судьбе, Алисе стоит поторопиться с решением задачи примирения со смертностью и смертью, а с ее характером это будет непросто. Князь кивнул и не стал возражать, хотя не выглядел довольным. Хайшен напомнила ему, что обязательства Алисы свидетельствовала именно она, и поэтому она тоже ответственна за судьбу девушки, так что будет верным, если она сделает хотя бы что-то для ее будущего, даже если оно и станет будущим смертной, потерявшей Дар. И Димитри согласился с ее доводами. Он отдал распоряжение секретарю подготовить приказ для Асаны немедленно, после чего предложил досточтимой тему полегче и принялся рассказывать ей про песенные традиции Земли и Озерного края.