Между честью и истиной
Шрифт:
– Как быстро ты принял решение вызвать меня?
– На мой взгляд, я промедлил непростительно. Почти девять месяцев по местному счету.
– Чего же ты ждал?
Димитри вздохнул. И рассказал все с начала. Как нашел отравленного местными снадобьями маркиза да Шайни, как осматривал край первый раз, как появились и были обнаружены оборотни. Про вакцину, про то, как исследовали купол, как он доверил досточтимым работу с аварийной зоной, про то, как складывались отношения с местными - точнее, про то, как они не складывались, - и, наконец, про некромантку, арест и приговор которой, вполне будничный в ряду прочих, вызвал в городе такой отклик, что теперь непонятно, как и договариваться. И про то, что прямо сейчас, пока
Почти законченный разговор все-таки был прерван докладом прибывшего да Онгая, рассказавшего, что люди, стоящие под стенами Большого дома, заявили, что не разойдутся с закатом и что перспектива погибнуть при встрече с оборотнями их уже не пугает. Затем граф перечислил несколько тезисов митингующих, впечатливших присутствующую настоятельницу экспрессией. Выслушав да Онгая, Хайшен посмотрела на Димитри и спросила, нужна ли ему помощь. Он покачал головой:
– Уже нет, досточтимая. Или еще нет... я пока не понимаю, уже или еще. Пойду сперва поищу сам, что там у них за некромант.
И князь отправился в город. Из Адмиралтейства его забрал да Онгай на каком-то старом внедорожнике. Объехав квартал дважды и не найдя ни мага, ни следов воздействий, князь оставил сопровождавших в машине и вышел к митингующим. Дождавшись, когда его наконец заметят, он сказал, что раз его звали говорить - вот он, пришел, давайте говорить. Только тут, наверное, не слишком удобно, улица довольно тесная, так что придется еще раз пройтись пешком, до Адмиралтейского сада. Чтобы все точно поместились и всех слышали. Разумеется, по дороге толпа еще подраспухла, но наместник счел, что так даже лучше, несмотря на мелькавшие в общем потоке европейские облики и вполне очевидную профессиональную фототехнику и видеокамеры. В Адмиралтейском саду, без лишних церемоний зацепившись за Неву и слегка усилив голос магией, господин наместник Озерного края князь Димитри да Гридах сказал, что будет крайне неловко заставлять Полину Юрьевну выходить к людям после всего, что ей уже пришлось пережить. Пресс-конференция будет в конце месяца, и Полина Юрьевна на ней будет, а сейчас он готов обсуждать сложившуюся ситуацию с мистрис Лейшиной и для этого приглашает ее к себе, да хоть и завтра. Вопрос действительно срочный, и нужно решать его, пока он не стал еще и неудобным. Заодно и с Полиной Юрьевной повидается, и выложит отчет у себя в блоге. А сейчас - погуляли и хватит, а то отвечать за массовые простуды всех активистов Сопротивления он не согласен. Вопрос про Алису князь успешно замял.
Иностранные СМИ высоко оценили желание наместника Озерного края решить дело миром. Это намерение подтверждало приглашение правозащитницы Марины Лейшиной на персональную встречу с узницей совести Полиной Бауэр в резиденции наместника.
И вся эта бурная общественная жизнь прошла абсолютно мимо Алисы. Охотники в связи с массовыми гуляниями конца апреля - начала мая были переведены на особый режим несения службы. Отряд Алисы, едва вернувшись с очередного дежурства, двадцать девятого апреля был отправлен в усиление в Ломоносов. Получив прямо на дежурстве очередной нагоняй от непосредственного начальства, Алиса была больше всего озабочена вопросом "как бы добыть еще один хвост, а не очередной подзатыльник" и ни разу за все выходные не открыла новости в комме.
Дознаватель Святой стражи в это время уже знакомилась с отчетами и внутренней документацией представительства Академии. О ее присутствии
Марина Лейшина, яркая женщина на вид лет сорока, с кудрявыми черными волосами, одетая в джинсы, видавшую виды куртку-косуху и тяжелые армейские ботинки, войдя в кабинет, где уже расположились Димитри, досточтимый Айдиш и Полина, небрежно качнула серьгами вместо приветствия и огласила комнату вопросом:
– Вот мне даже интересно, почему это я здесь не через "Кресты" и не под конвоем?
Наместник устало повернул к ней голову:
– А вас-то за что, по-вашему, должны были отправить в "Кресты"?
Марина не спеша прошла к свободному креслу, устроилась в нем, наполнила комнату мелодичным звоном серебряных браслетов, наливая себе воды, с удовольствием сделала большой глоток, после чего соизволила начать отвечать:
– Ну как же. Есть моя запись в моем блоге с полным перечнем действий ваших соколов, и есть все ее последствия.
Терпение князя иссякло. Он выбил пальцами по столешнице длинную дробь, выдержал паузу и уронил:
– Марина Викторовна... Когда в следующий раз вам будет настолько необходимо устроить, - некоторое время он как будто держал во рту слово, скатывая его в комочек, потом наконец выплюнул, - тинг, вы можете не стесняться и попросить громкоговоритель прямо у моих соколов. Хотя бы горло никто из ваших крикунов не сорвет.
Молчавшая до того Полина вдруг ослепительно улыбнулась из своего кресла:
– Да, и заработать расстрел на месте без всяких церемоний. И горло не сорвет никто, вот уж точно. Правда, отличная перспектива, аж завидно. Это вам не отсрочка на столько-не-живут, а прямо сразу свобода от всех забот. Тебе, Мариша, еще повезет, в отличие от моего случая. Ни тебе любоваться, как твое барахло на пол летит во время обыска, ни на шконке ворочаться, думая, как твои цветы загибаются в опечатанной квартире. Конфетка, а не вариант. Всего-то мегафон у архангелов одолжить - и все, проблемы уже не твои.
Обстановка стремительно накалялась. Айдиш сделал попытку слегка понизить градус напряжения и вернуть беседу в какое-то более конструктивное русло.
– Полина Юрьевна, - спросил он, - а что вам помешало попросить привезти сюда ваши цветы, чтобы не устраивать этот цирк на весь город?
Полина с той же сияющей улыбкой резким движением повернула к нему голову:
– Айдар Юнусович, спасибо за любезное предложение, но, для начала, спасать было нечего уже ко дню приговора, так что не стоило хлопот. Кстати, а что еще можно было попросить сюда привезти? Всю библиотеку? Дверной звонок и подсвечники? Вы бы еще в "Кресты" предложили это все взять.
Айдиш и сам начал раздражаться:
– А вы действительно не видите разницы между камерой в "Крестах" и вашей комнатой здесь?
В ответ она таким же резким движением развернула голову в прежнее положение и выключила улыбку:
– Я уже сказала, что просьб и жалоб у меня нет. Условия отличные. Если не знать, что это лишение свободы, можно считать вполне комфортной командировкой.
По всем законам саалан лишение свободы было невообразимо мягким наказанием за то, в чем ее обвиняли, ну, если забыть на минуту, что оно в принципе отсутствовало в их практике как мера воздействия. Но Айдиш не стал говорить этого, вспомнив вчерашнюю прогулку по Приозерску и особенно увиденный во время этой прогулки восстановленный через семь десятков лет после сноса памятник первому правителю этих мест и заодно некоторые дополнительные пояснения о событиях этих семидесяти лет. Пояснения дал словоохотливый дедок из местных, обрадовавшийся свежим ушам. Сложив вчерашнее с сегодняшним, Айдиш решил, что ситуацию этот аргумент явно не улучшил бы, явись он в разговор. Особенно учитывая реальное положение вещей с домашним садом Полины Юрьевны.