Между добром и злом
Шрифт:
С яростным криком он кинулся на противника, вонзая сталь ему в плоть и наседая на его всем телом; ещё несколько секунду и мутант будет перевёрнут, и тогда бойцы смогут добить его.
— Берегись! — воскликнула Соня, чьи магия дала осечку и огненной молнией ударила в спину Бенджамина, тем самым как бы дав толчок, что впоследствии помогло свергнуть geek.
И вот сцена достойная кисти художника: шестёрка героев яростно вонзает свою сталь в плоть опрокинутого на землю страховидла; двое из них стоят на массивном теле, трое уворачиваются от щупальцев с ловкостью акробатов; ещё один безбашенно радуется,
— Я воняю дерьмом — резюмировала Ина, что было следует отметить, чистой правдой.
После победы над страховидлом, отряд с ног до головы (исключением стали Ричи и Соня) был измазан в кишках и липкой, вязкой консистенции похожей на жир, но с запахом протухшей рыбы. Стоило Бэму вдохнуть миазмы, как тут же cunuclis был готов избавить желудок от содержимого. Помыться сумели лишь после долгой дороги, у небольшой речки.
Именно на ней состоялся разговор Бенджамина и Сони, который мы приводим ниже, ибо он является важным. Девушка кротко подошла к омывающему своё тело юноше; взгляд её был где угодно, но только не на нагом felis. Она прижала щеку к посоху, и начала:
— Мне так жаль Бенджи, прости меня. Сможешь ли ты меня простить? Что сделать мне, чтобы загладить вину? Я готова на многое! Я готова…
Герою прошедшей битвы хотелось подойти к девушке, широко улыбнутся, пройтись ладонью по девичьей щеке и подмигнув сказать, что всё это пустяки, и нет никакой раны ужасно болящей, надевающей на физиономию юноши маску страдания. Он почти что пустил слезу, настолько была невыносима боль, будто бы к коже приложили кусок угля. Благо речная вода была ещё прохладной и помогала облегчить муки.
— Больно Бенджи? — раздался голос позади; наставница облачившись в дорожную одежду, сняв провонявший насквозь доспех, намочила пятки — Давай гляну.
И вот felis лежит на траве, щека его нашла место на коленях Сони, Крузана сидящая по левое плечо, разглядывает рану, прикладывая к ней растолчённые травы. Вскоре она констатировала: ожог; а после смеясь добавила: «Сонька, ты ж во врагов магику делай, зачем в Бенджи нашего пульнула?» Наставница хохотала, чудачка сокрушённо прятала глаза.
Здесь мы станем рассуждать, ибо сделать это требуется. Соня долгое время обучалась у Марии, внимательному читателю известное это имя, оно уже упоминалось ранее; за год своей учёбы девушка узнала множество нового, стала начинающим лекарем и всегда с замиранием сердца следила, как колдует тётушка Мария, пусть и делала она ничего не значащую глупость, однако даже они имела большой вес в мыслях чудачки. Возможно её можно отнести к тому типу людей, что хорошо знают материал, но когда дело доходит до практики, они портачат с незавидной регулярностью. Соня была одной из таких person.
Теперь когда уважаемый читатель понимает сложности Сони с магическими заклинаниями, мы можем перейти к терзанию бедной души. Но писать об этом, означало бы повернуть историю, совершенно в иную сторону. Поэтому мы ограничимся констатацией факта: девушка чувствовала вину; лицо её неизменно хмурилось, а думы высасывали из миловидного личика скрытого за подолом шляпы, все соки. Больше Соня
Отряд двинулся в путь, пустив лошадей рысью.
Аудиенция у безумного барона
В Генбург отряд Крузаны прибыл поздним вечером, в то время когда мельница прекращает молоть муку; когда портнихи заканчивают работу, а таверна пополняется новыми лицами, желающими отдохнуть и снять усталость. Поселение, язык не повернётся назвать это деревней, было обнесено частоколом и лишь сторона реки была не защищена. Впрочем, пока потенциальный недруг перебирается через воды, его вполне могли застрелить из нескольких вышек лучники; оные патрулировали периметр денно и нощно; некоторые из них носили маски, то были демоны, живущие здесь вместе с существами.
Телегу авантюристов приняли с подозрением, однако золотая табличка Крузаны мигом пресекла зарождающийся спор с местным стражником; их пропустили без обыска. Уже внутри они имели радость лицезреть множественные хижины, большинство из которых, теснили друг друга. Существа сновали по улицам; блеяли козы, хрюкали свинья — все они были выращены, что у учёных называется, из пробирки, и как любые из живых существ в этом мире, имели патологии. В алом закате Генбург казался ещё более чудным, будто бы построенным из песка юным мечтателем. Здесь было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Возможно всё это мираж, общая галлюцинация; однако опустим догадки и вернёмся к реальным событиям.
Как было сказано выше отряд Крузаны въехал в стены поселения и оставив телегу с лошадьми в конюшни, стал дожидаться господина Марко, за которым тут же послали свору детей, желающих заработать пару медяков. «К чему вам злать, в этом провинциальном городишке?» — задавалась вопросом Ина, и мы рады дать ей ответ. Звонкую монету можно было потратить на рыночной поляне, что открывается ровно три раза в месяц и собирает купцов из ближайших селений. Там можно обменяться товарами, ремесленными изделиями или купить предметы быта. Генбург — место не хуже Лутергога, хотя второй город с сотней голов, а первый едва ли насчитывает двадцать десятков.
Радостный мальчик, представитель мутационных меньшинств, со смешанными генами homo и muska воскликнул:
— Добренькая госпожа, мастер ждёт вас в таверне! Идёмте за мной, я покажу!
И они пошли, всей толпой, следуя за мальчишкой с уходящими к небу усиками, и лицом насчитывающим множественные пары очей; он был существом пострадавшим из-за всплеска мутаций и никто не видел в нём монстра, лишь существо, такое же как и мы с вами; имя его затерялось в летописях, потому мы станем звать его Жуль. Ныне некоторые homo стали собираться в группы, именуемые «Обществом чистых людей» и творить беззаконие над представителями мутационных меньшинств. Остаётся лишь надеяться, что юнца минует участь их жертв.