Между двух миров
Шрифт:
Пансион стоил сорок франков в неделю, что в те годы составляло восемь долларов. С ростом цен владельцы пансионов и гостиниц стали повышать плату, и теперь она доходила до двухсот франков в неделю, но при существующем курсе это составляло только пять долларов. Из всего этого американец сделал вывод, что господь бог явно к нему благоволит. Он жил все в той же комнате на третьем этаже — и во время мировой войны, и потом, после заключения мира. Он научился говорить до-французски с резким айовским акцентом и постепенно заслужил в пансионе всеобщее уважение.
Этого примерного жильца звали Парсифаль Дингл. Оригинальным своим именем он был обязан тому обстоятельству, что, будучи им беременна, мать его,
Мистер Дингл не принадлежал ни к какой секте и не нацеплял на себя никакого ярлыка, — он примыкал к тому течению, которое в Америке называло себя «Новая мысль». Поразительно, сколько людей верили в это учение, — люди, разбросанные по всей Америке, на фермах, в поселках и даже в больших городах, где они ходили на лекции и основывали сотни сект с чудными названиями или выписывали специальные газеты и журналы, получавшие иногда очень широкое распространение. Мистер Дингл подписывался на некоторые из них и, прочитав, передавал другим, а если кто-нибудь проявлял интерес, он охотно давал пояснения.
Короче говоря, мистер Дингл верил в то, что бог есть и что он, мистер Дингл, частица его. Это был живой и деятельный бог, и он жил и действовал в каждом человеке; он руководил вами, если вы его просили и, особенно, если верили, что он будет руководить. Для этого следовало удалиться в какое-нибудь тихое местечко, как советовал Иисус, закрыть глаза и думать о боге и его благости и верить, что он сделает то, о чем мы просим, если просимое достойно и хорошо. Мистер Дингл никогда не просил бога даровать ему особняк на Бульвар-де-ля-Круазет или пышную белокурую любовницу, ибо не считал эти вещи достойными желания; он просил, чтобы бог даровал ему душевный мир, силу творить добрые дела и довольствоваться своим уделом, и бог исполнял эти скромные просьбы.
Такое credo делало его весьма приятным соседом по табльдоту. Он никому не навязывал свои взгляды, и поссориться с ним было совершенно невозможно; если вы затевали ссору, он удалялся к себе в комнату и молился там, а затем появлялся с таким блаженным лицом, что вам становилось стыдно за свое дурное настроение. Он был не толст, но как-то уютно сдобен, и лицо у него было круглое и розовое; в общем, он напоминал седеющего херувима в белом, всегда без единого пятнышка, полотняном костюме. Таков был мистер Парсифаль Дингл из штата Айова, к вашим услугам.
Еще с 1914 года, когда студент-недоучка, столовавшийся в пансионе Флавен, стал учителем Ланни Бэдда, до семьи в Бьенвеню доходили слухи об этом чудаковатом, но вполне достойном жильце. Джерри симпатизировал ему оттого, что их родные города находились рядом, — оба говорили с тем же акцентом и любили те же кушанья. Постепенно Джерри стал упоминать о мистере Дингле все чаще. Мистер Дингл имел своеобразный дар: он возлагал на больных руки, производил над ними то, что он называл «лечебными пассами», и боли прекращались. Ни Ланни, ни его мать не были знакомы с этим жильцом, они только видели его раз или два, когда он выходил из пансиона, и постепенно он стал для них какой-то легендарной фигурой.
Несколько лет назад случилось так, что мисс Аддингтон, гувернантку Марселины, постиг необычайно мучительный приступ мигрени. Ланни упомянул об этом при
Результат изумил всех, особенно гувернантку. Когда он кончил молитву и снял руки, он спросил: — Как вы себя чувствуете? — И она, поморгав, воскликнула: — Представьте, все прошло! — Это было совершенно невероятно, но факт оставался фактом, весьма приятным фактом. После этого случая, всякий раз как у мисс Аддингтон начинался приступ головной боли, она спешно посылала за мистером Парсифалем Динглом.
Конечно, друзья Бьюти не могли не подшучивать над благочестивой сорокалетней девственницей. Они не сомневались в том, что тут начался роман и с любопытством выспрашивали, как он развивается. Софи прозвала целителя мисс Аддингтон ее рыцарем святого Грааля и утверждала, что единственным препятствием для счастливого брака является его ужасная фамилия — Дингл. Отчего он не переменит ее на Дон? Ведь есть такая песенка: «Дингл-дон, дингл-дон, дингл-дингл, дон и дон!» Уж лучше бедняжке поскорее взять эту фамилию. Но мистер Дингл слышал эту шутку, еще когда был школьником, однако своей фамилии не менял.
Быоти Бэдд ухитрилась прожить всю свою жизнь, обходясь без духовенства. В детстве ей внушали, что господь бог запрещает все, что доставляет человеку удовольствие, поэтому она махнула рукой на его запреты, стала делать именно то, что доставляло ей удовольствие, и решила, что господь бог — это измышление самовластного баптистского проповедника по имени Джон Элифалет Блэклесс. Здесь, на Ривьере, имелось несколько почтенных джентльменов-профессионалов, служивших господу богу, и с иными из них она была знакома. Были среди них и католики, и протестанты, — но все приятные люди из общества, интересные собеседники, знатоки вин и яств. Подразумевалось, что они приберегают бога для тех случаев, когда выполняют в церкви религиозные обряды, — вы же могли присутствовать, если хотели. Но не было случая, чтобы священник или иное духовное лицо стал упоминать имя божие в светском обществе: любой из знакомых Бьюти увидел бы в этом бестактность.
Поэтому представление о таком боге, которого носишь повсюду с собой, было для Бьюти совершенной новостью, и притом такой, которая ставила ее в тупик. Раз бог находился в Бьюти Бэдд и знал решительно все, что она думает, и все, что она делает, то ради бога— отчего же он не удерживает ее? Мистер Дингл уверял, что это очень утешительная идея, когда к ней привыкнешь, так как она изгоняет из сердца всякий страх: бог любит нас, не взирая на наши грехи, и он хочет одного, чтобы мы старались стать лучше и не мешали ему помогать нам. Все это мистер Дингл называл «свободной религией»; человеку совершенно не нужен священник в роли посредника, ведь бог все время тут, в центре вашего сознания, и вы можете обращаться к нему и получать ответы через собственное сердце. — Нет, нет, — пояснял целитель, — вы не слышите никаких голосов, просто вы это чувствуете. Попробуйте, вы даже удивитесь.