Между двумя братьями
Шрифт:
– Картер переехал в другое место, – признаюсь я.
– Оо, мы не знали.
Интересно, насколько близко общался с родителями Картер с тех пор как вернулся из Ирака. Вероятно, не очень, чтобы они не лезли к нему в душу, но бьюсь об заклад, что он не говорил им, что происходит в его жизни. Он никогда этого не делал, даже когда мы были моложе.
– Он нуждался в свободном пространстве, – добавляет Сейди. – Но мы хотели, чтобы он остался.
Ее голос звучит очень печально, и родители обмениваются взглядами.
– Заходите
– Это было бы чудесно, – благодарит отец.
На его лице выступают пот от жары, и он достает платок, чтобы вытереть лоб.
– Как насчет пирога с черникой, – предлагает Сейди.
– Это было бы еще лучше, – отвечает мама. – Итак, как ты справляешься с беременностью?
– Хорошо, – Сейди начинает расставлять стаканы и тарелки на поднос. – В начале беременности была легкая тошнота, но не слишком сильная. А последние несколько месяцев я чувствую себя прекрасно.
– Когда я ждала Картера и Дэйла, я была огромной, как дом. Почти не могла двигаться на третьем триместре.
– Да, так и было, – поддакивает отец. – Она неделями лежала на диване, подняв кверху ноги. За эти недели она съела столько льда, сколько я и вообразить не мог.
– В то время стояла ужасная жара, – возражает мама. – Как бы то ни было, вы, мужчины, никогда не сможете нас понять.
Сейди хихикает.
– Мои ноги немного распухли. Я убрала всю закрытую обувь и перешла на сандалии.
– Слишком жарко для чего-либо, – говорит отец, снова стирая пот со лба.
– Давайте, сядем на улице, – предлагаю я, поднимая поднос. – В это время дня дует чудесный ветерок.
Показываю путь и ставлю закуски на стол.
– Почему бы тебе не позвонить брату и попросить его прийти, – предлагает отец.
Смотрю на задумчиво улыбающуюся Сейди.
– Он, скорее всего, занят.
– Слишком занят, чтобы увидеть свою мать?
Не похоже, что я могу этого избежать, поэтому соглашаюсь и возвращаюсь, обратно в дом, чтобы набрать Картеру. Пытаюсь дозвониться, но он не отвечает. Либо он занят, либо избегает меня. Кто знает, какой из двух вариантов ближе к истине.
Когда я возвращаюсь, все разговоры только о детях. Сейди рассказывает моим родителям об ее идеи насчет детской. Она упоминает о картинах, которые рисует, которые в конечном итоге украсят стены детской.
– Он не берет трубку, – объявляю я.
– Ты оставил ему сообщение?
– Да, я оставил сообщение на автоответчике, что вы у нас.
– Ну, думаю, это максимум, что ты мог сделать, – говорит отец.
Несколько часов пролетели незаметно за приятной беседой и огромным количеством смеха. Мои родители так счастливы, что наша семья вот-вот станет больше. И бедняжке Сейди уже надоедают все эти истории из моего детства. Она притворяется веселой, но я хорошо знаю свою жену.
Я продолжаю поглядывать на заднюю дверь, надеясь, что он придет, но этого не происходит. В конце концов, мама объявляет, что им пора идти, если они собираются успеть с ужином для Боба и Дженни. Когда мы возвращаемся в дом, мама останавливается у студии Сейди.
– Знаешь, Сейди, я хотела бы увидеть те картины, о которых ты говорила.
Сейди улыбается.
– Конечно, – отвечает она.
Мы все следуем за ней в студию. Ее текущая работа установлена на мольберте. Это пейзаж большого размера, который она рисует по фотографии.
– Ого, дорогая. Это просто невероятно.
Мама разливается соловьем, словно находится в художественной галерее Нью-Йорка, разглядывая работу прославленного мастера.
– Они просто чудесны, милая.
– Это те, что для детской.
Сейди убирает простынь и начинает выстраивать четыре картины, которые она уже нарисовала. Они веселые, смелые и яркие.
– Это будет тематический карнавал, – с гордостью рассказывает она.
– Великолепно, милая. Идеально, чтобы порадовать малышей, когда они просыпаются утром. Им так повезет, что вы будете их родителями.
Слова искренне и трогательны, но все, что они делают, это напоминают мне белого слона в комнате. Я не люблю лгать своим родителям, но это не самое подходящее время, чтобы рассказывать им что-то настолько грандиозное, особенно потому что я сначала не обсуждал это с Картером и Сейди.
Сейди ставит картины на место и накрывает их, когда сзади раздается шум. Я оборачиваюсь и вижу, как простынь спала с еще одной стойки с картинами Сейди, а там, спереди и в центре стоит картина, изображающая Картера во всей его обнаженной красоте.
Папа наклоняет голову набок, словно пытаясь понять, что же он видит. Он смотрит на меня и снова на картину.
– Картер?
Сейди поднимает глаза, не понимая, что происходит. Затем она видит картину и застывает.
– Ты нарисовала Картера? – спрашивает мама, смотря то на Сейди, то на меня.
Сейди кивает.
– Ты не возражаешь, что она рисует такие картины?
Я качаю головой в отрицании, и папа вздыхает.
– Тебе бы следовало, Дэйл. Твоя жена и твой брат. То, как он выглядит на этой картине…
– Это же просто искусство, отец, – возражаю я, растягивая слова.
– Для меня это не выглядит как «просто искусство»!
Бросаю на отца сердитый взгляд. К чему он ведет? Они совершенно не знают о нашей ситуации, но его слова звучат как обвинение, как будто у Сейди и Картера была интрижка.
– Именно поэтому Картер съехал от вас? – шепчет мама. – Ты раскрыл их?
– Нет! – вспылил я. – Он ушел, потому что хотел уйти.
– Но вы всегда были так близки. Где он сейчас живет?