Между небом и землей
Шрифт:
— Нет, — сказал он. — Она была змеей… или змея была ею… как-то так.
— Ч-что? – удивленно промямлила я.
Гарри закрыл глаза, уносясь в смутные воспоминания вчерашнего дня.
— Батильда, должно быть, давно была мертва. Змея была… внутри нее. Сама-Знаешь-Кто оставил ее в Годриковой Впадине поджидать нас. Ты был прав, Сириус, – обратился он к крестному. – Он знал, что я вернусь.
— Змея была внутри нее? — ошарашено спросила Гермиона, как будто до нее только сейчас дошел этот странный факт.
Гермиона
— Люпин говорил, там будет магия, которую мы и представить не можем,— сказал Гарри. — Она не хотела говорить в твоем присутствии, потому что она говорит только на змеином языке, я этого не заметил, хотя и понимал ее. Как только мы поднялись наверх, она связалась Сама-Знаешь-С-Кем, я слышал это в моей голове, я почувствовал, что он взволнован, он сказал держать меня там… а потом…
Гарри не решался говорить дальше и был прав, рассказ о том, что змея вылезла прямо из шеи Батильды, заставил Гермиону побледнеть, а меня едва сдержать рвотные позывы; Сириус лишь поморщился.
— Она не собиралась меня убивать, только задержать, пока не придет Сама-Знаешь-Кто.
— Не собиралась убивать, всаживая в тебя ядовитые зубы? — воскликнула я.
— Возможно, Сами-Знаете-Кто, — сказал он по роновой привычке, — хотел насладиться последними ударами моего сердца, и он непременно бы успел на этот пир души, если бы не вы, — он поглядел на нас всех.
Он сел на кровати и отбросил покрывало.
— Гарри, нет! Тебе нужно отдыхать, — остановила его я.
— Я в порядке, мне нужно чем-то заняться, пойду постерегу у палатки. Где моя палочка?
Все мы молчали, только смотрели не него.
— Гермиона, где моя палочка?
Она прикусила губу, в глазах показались слезы.
— Гарри…
— Где моя палочка? — теперь он обратился к Сириусу.
Гермиона достала ее и протянула ему. Палочка из остролиста с пером феникса была почти сломана пополам. Только хрупкий кусок пера соединял две половинки. Дерево было совсем сломано. Гарри взял ее, будто живое существо, получившее тяжелую травму. Я чувствовала, как его заполняет боль, разочарование, отчаяние. Затем он вернул ее Гермионе.
— Почини ее. Пожалуйста!
— Гарри, вряд ли это возможно при таких повреждениях, — сказал Сириус, с грустью глядя в потерянное лицо крестника.
— Пожалуйста, Гермиона, попробуй! — игнорируя слова Сириуса, сказал Гарри.
— Р-Репаро!
Части палочки соединились. Гарри взял ее.
— Люмос!
Палочка слегка заискрилась и погасла. Гарри прицелился в Гермиону.
— Экспелиармус!
Палочка Гермионы чуть дернулась, но осталась у нее в руке. Это оказалось слишком для палочки Гарри, и она вновь распалась на две половины. Он в ужасе смотрел на это, отказываясь верить в то, что видел… эта палочка столько всего перенесла…
После этого попробовать восстановить палочку предложили
— Гарри, — прошептала Гермиона так тихо, что он с трудом расслышал. — Мне очень-очень жаль. Я думаю, это из-за меня. Помнишь, когда мы убегали от змеи, я сотворила Ударное Заклятие, и оно летало повсюду? И, должно быть… должно быть, задело палочку.
— Это произошло случайно,— сказал Гарри автоматически; он чувствовал пустоту и оцепенение. — Мы… мы придумаем, как ее починить.
— Гарри, вряд ли это получится, — сказала Гермиона, по ее щекам текли слезы. — Помнишь… помнишь Рона? Когда он сломал палочку при аварии? Она так и не стала прежней, и пришлось купить новую.
— Где я теперь возьму новую палочку? — раздраженно произнес Гарри. — Олливандер в плену, Грегорович м…
— Не говори так цинично! — перебил его крестный, понимая, что на самом деле это был всего лишь приступ негодования.
– Ну что ж… — сказал он притворно спокойно. — Что ж, придется пока одалживать ваши. Пока я на страже.
Лицо Гермионы залило слезами, она протянула свою палочку, и он оставил ее сидящей на кровати в моих успокаивающих объятиях, желая только поскорее уйти.
Долгое время Гарри не мог прийти в себя, еще больше впал в депрессию после прочтения книги Риты Скитер, которую Гермиона стащила из дома Батильды. В волшебнике, смеющимся на фотографии рядом с Дамблдором, он узнал того самого вора, подпись под фотографией гласила: «Альбус Дамблдор, вскоре после смерти своей матери со своим другом Геллертом Гриндельвальдом». Гарри открыл книгу на интересующей его статье, под названием: «Большое добро».
Вместе, он и Гермиона, начали читать:
Приближался его восемнадцатый день рождения, и Дамблдор покинул Хогвартс в блеске славы: отличник, староста, обладатель награды Барнабуса Финкли за необычное использование чар, золотой медали за подрывающую все основы статью на Международной Конференции Алхимиков в Каире, юный представитель Визенгамота в Британии. Дальше Дамблдор намеривался совершить Большое Путешествие вместе с Элфиасом “Вонючкой” Дожем, тупым и назойливым, но преданным закадычным другом, с которым он познакомился в школе.
Двое молодых людей находились в “Дырявом Котле” в Лондоне, готовясь к отъезду в Грецию следующим утром, когда прилетела сова и принесла весть о смерти матери Дамблдора. “Вонючка” Дож, который отказался давать интервью для этой книги, публично высказал сентиментальную версию о том, что произошло позже. Он представил смерть Кендры трагической случайностью, а решение Дамблдора о прекращении экспедиции, как акт благородного самопожертвования.
Конечно, Дамблдор сразу же вернулся в Годрикову Впадину, предположительно для того, что бы “позаботиться” о своих младших брате и сестре. Но сколько внимания он в действительности уделил им?