Между небом и землей
Шрифт:
— Я ненавижу тебя, ничтожество! — повторила я, пытаясь придать голосу большей уверенности, но он предательски ломался.
Хлопок! Щека загорелась. Он… Он ударил меня… После паузы я рывком подняла кулак в воздух и замахнулась ему в лицо. Но крепкая рука Снейпа перехватила его. Он занес другую руку и ударил еще раз тыльной стороной ладони – так, что я отлетела на полфута и упала на пол. Я смотрела на него с ужасом, действительно чувствуя боль – это значит, что я могу умереть, запертая здесь, в медальоне… Снейп сделал шаг, я отползла на локтях назад, боясь худшего. Он склонился надо мной и взял за воротник джемпера, притянув меня ближе, заставлял чувствовать его прерывистое дыхание, от которого упавшие на лицо пряди иссиня-черных волос колыхались взад-вперед. Черные глаза горели
— Никогда! Слышишь?! Никогда не лги мне, маленькая дрянь! — скрежетал он.
Сердце леденело от ужаса, а тело совсем перестало справляться с дрожью.
— Нет…
Он занес руку еще раз, но я успела закрыть лицо, и лишь по тыльной стороне ладоней прошелся обжигающий удар, сметший их по направлению удара. Я закрыла глаза, нет, это всего лишь галлюцинация, крестраж пытает меня…
— Прошу, остановись… — голос предательски дрожал.
Я чувствовала, как чудовище наслаждается властью, уничтожая надменностью, злобой, самодовольством. Покалеченная душа сжалась в комок, ожидая нового удара – нет, физической боли я не боялась. То, как искусно он вторгался в сознание, глумился, приносило куда больше душевной боли. Зная за какие именно ниточки дергать, он намеренно рвал их, уязвлял, убивал. Но он не настоящий… Лишь плод воображения, исковерканный крестражем в стократ самый большой страх!
Нет, успокойся, не поддавайся ему, борись!
Он всё еще держал меня за шиворот. Внезапно картинка завибрировала, и, как на испорченной пленке, на ней появлялся белый шум. Северус огляделся вокруг, понимая, что я начала справляться с иллюзией. Внезапно, резким движением приблизив моё лицо к себе, он впился в мои губы жестким поцелуем – на проявление чувств это было мало похоже, скорее, на неправомерное вторжение. Я пыталась отстраниться, но он еще с большей силой прижимал меня к себе. В этот момент я поняла, как же все таки долго мечтала об этом, пускай его поцелуи не так нежны как поцелуи Сириуса, даже грубы, неистовы...
Картинка стала восстанавливаться, а белый шум пропадал. Этот ненастоящий Северус чувствовал, что я начинаю поддаваться, борьба сходила на нет. Еще секунду, всего коротенькую секундочку, – говорил едва ли трезвый голос сознания, но одна секунда, становилась другой, затем третьей, пятой, девятой… Глаза сами собой закрылись, унося в мир, от которого я слишком долго открещивалась. Северус отпустил мой джемпер и обнял другой рукой, все больше и больше нависая, и опуская на холодный пол своей комнаты. Я начала действовать сама, целовала его шею, гладила волосы. Поцелуи превратились в мягкие, нежные, злоба и ненависть куда-то испарялись, улетучивались, открывая проход к самому сердцу, которое тянулось навстречу к нему. Он гладил моё лицо теплой ладонью, прикосновения которой отдавались дрожью где-то внизу. Пол начал становиться холоднее, но это была такая приятная прохлада, обволакивающая тело, разум, душу. Я расслаблялась в объятиях, утопала, обвеваемая этим приятным холодком. Но тут я почувствовала, как напряглись губы Снейпа, и в следующую секунду он отпрянул, схватившись руками за голову.
— Что ты делаешь, прекрати! — завопил он каким-то замогильным визгливым голосом совершено не свойственным Северусу.
Картинка редела, и белый шум снова окутывал пространство. Стоны увеличивались, а на волосах образовывался иней – Снейп замерзал, будто обдуваемый всеми ветрами Антарктики, покрывался льдом, лицо искажалось в болевых гримасах.
— Нет! Только не сейчас, не уходи! Прошу… — обессилено закричала я.
Картинка становилась все реже, а я, кажется, начала терять рассудок. Я приблизилась и попыталась взять за руку.
— Северус…
Но моё прикосновение оказалось необратимым, в том месте, где пальцы коснулись его руки, образовался кусок льда, Снейп становился прозрачным, словно ледяное изваяние, он кричал из последних сил, пока сцена не начала растворяться, сопровождаемая моими собственными всхлипами.
— Не-ет…. — кричала я, протягивая руку, но мы отдалялись друг от друга, разлетаясь в бесплотном пространстве в разные стороны.
====== Мысли ======
Словно цепляясь за последнюю ниточку жизни,
С трудом я открыла глаза, в них ударил белоснежный свет, снежная пурга острыми снежинками застилала лицо. Ничего не видно, никого не видно. Я лежала на толще льда, запорошенная снегом:
«Я в Антарктиде?» — пришла в голову абсурдная мысль.
Я потрогала щеки, не мерещится ли все это? На них были замерзшие дорожки слез, я плакала? Поднявшись в сидячее положение, потирая лоб, я силилась вспомнить, что произошло. Голова кружилась и зверски болела. А главное, невозможно было унять эту боль в душе. Почему так грустно, словно на меня свалились все беды этого бренного мира? В голове сумбур, непонятный ворох ускользающих событий. Помню лишь ощущение страха, ненависти, ярости и любви… Мешанина чувств, околесица какая-то, словно голову, сердце и душу зажали в тиски и пытали Круциатусом, параллельно вставляя иголки под ногти. Рука сползла к джемперу. Крестраж! Где он? Под плетеной тканью одежды не было выпуклости. Мерлин! Я стала нервно рыться в снегу рядом с собой – пурга, застилающая глаза, сильно мешала. Разрыв сугроб до основания, я и оторопела. Под невесомым колким снегом был словно стеклянный пол, скрывающий очертания зеленых растений с крупными лиловыми цветами, застывшими там – в мерзлоте прозрачного как слеза льда.
Наконец, в футе от места своего пробуждения я заметила металлический блеск. Мерлинова борода! Крестраж вмерз в землю, как и эти цветы. Неужели это из-за меня здесь такая непогода? Крестраж найден, теперь надо утихомирить разбушевавшуюся стихию, а я больше чем уверена, что причина непогоде — я. Я закрыла глаза и представила энергию воды, совмещая ее с огнем, что начал образовываться в глубинах моего тела, сознания...
Открыв глаза и испуская ощутимые волны тепла, я заметила, как пурга потихоньку стихает. Белые хлопья снега переставали валить с неба, и стихия успокаивалась, постепенно сходя на нет. Температура поднималась, а снег, выпавший в немереных количествах, таял вместе со льдом, открывая мне застрявший крестраж. Как только медальон был в зоне доступности, я с силой вырвала его, но не удержала в руках и уронила на тающий лед, заьем вновь потянулась за ним, но как только ладонь приблизилась к золотому кулону, он отпрыгнул, словно живой, что ввергло меня в некоторый ступор. Вторая попытка оказалась тоже тщетной, медальон избегал меня, ускользал. Внезапно издалека послышались крики:
— Анна! Где ты? Ау!
Я встала, чтобы оглядеться в поисках друзей, картина вокруг была страшной, завораживающей и такой прекрасной. Зеленые деревья с плодами манго, цветущие сакуры, кусты алых роз, лианы на высоких тропических растениях с цветами были заморожены так же, как и земля подо мной, и словно в стеклянном саркофаге они стояли недвижимые, грациозные. Этот прекрасный сад, запечатленный в прозрачных льдах, был невыносимо красивым, никогда прежде ничего подобного не видела...
Сейчас все это великолепие стекало, таяло. Сжалившись над творением, я остановила температуру на примерной отметке ниже нуля, потому, что не могла позволить, чтобы все это погибло, исчезло. Улыбка невольно появилась на моем лице, а за подъемом души последовало ее падение камнем вниз. Как я могла такое натворить? Что случилось? Крестраж завладел мной – это было очевидно. Я могла убить кого-то из своих друзей...
— Анна, — вновь послышался голос, который я не могла не узнать.
Спустя несколько мгновений из-за массивного дерева выбежал Сириус, его испуганное лицо говорило само за себя. Подлетая ко мне на всех парах, он едва не поскользнулся на льду, но, удержавшись на ногах, сделал аккуратные пару шагов в мою сторону. Остановившись в паре футов от меня, он не решался ничего сказать, думал, что я еще, вероятно, под властью крестража.
— Он не на мне… — произнесла я сквозь подступающие слезы.