Между плахой и секирой
Шрифт:
Работать в одиночку ему пришлось недолго. Один за другим начали появляться заплаканные и растерянные родители. Потом на помощь им пришли местные жители, которым уже все равно было нечего спасать, кроме фундаментов своих домов. Последними прибыли спасатели из гавани, но у них не оказалось при себе никакого инструмента, кроме десятка лопат и нескольких наспех изготовленных ломов.
Из-под развалин еще не извлекли ни единого трупа, но то, что они там, было известно достоверно. Эрикс, без передышки таскавший камни уже несколько часов кряду, перестал
— Это ты? — вымолвил наконец Эрике. — А я вот, видишь…
— Пойдем домой! — кричала она сквозь слезы. — Тебя дети ждут! Да очнись же ты!
— Дети дома? — Эта простая истина никак не могла пробиться сквозь корку, которой уже успела покрыться его душа. — Правда?
— Я уже давно чувствовала, что они частенько прогуливают, — рыдала жена, — вот и сегодня вместо школы пошли в парк. Говорят, что давно не катались на каруселях.
— Лентяями растут… — сказал Эрикс рассеянно. — Только в кого бы это…
То, что произошло сейчас, было как грянувший в упор выстрел. Но пуля чудом миновала его сердце.
Добираясь домой по улицам парализованного и изувеченного города, а потом поднимаясь пешком на двенадцатый этаж, они совершенно выбились из сил. По пути Эрикс, стыдясь самого себя, подобрал брошенную кем-то трехлитровую бутылку минеральной воды. Она оказалась как нельзя кстати — водопровод бездействовал, а дети хотели пить. В холодильнике нашлась еда, но разогреть ее было не на чем. Пришлось перекусить всухомятку.
— Мама, — сказал мальчик после ужина. — Я спать хочу. Почему вы меня не укладываете?
Узнать время было неоткуда, механические часы сохранились разве что в музеях, но Эрикс и сам чувствовал, что нынешний день выдался каким-то уж очень длинным. За окном стояла все та же серая полумгла, что и много часов назад.
Они уложили детей (дочку едва ли не силой) и остались сидеть в столовой у неубранного стола.
— Скорее бы все это закончилось, — вздохнула жена. — Я так хочу принять душ.
— А я сегодня чуть не погиб, — сообщил Эрикс. — Два раза… Нет, даже три.
— У меня тоже были неприятности, — как бы оправдываясь, сказала жена, работавшая в косметическом салоне. — Я подтягивала кожу одной даме, а тут вся аппаратура отказала. Представляешь? Пришлось делать швы вручную. Хорошо хоть, она была под наркозом. Представляю, какой поднялся шум, когда она очнулась.
— Шума сейчас достаточно и без вашей дамы… Подумай хотя бы о разрушенной школе. Ее посещало несколько сотен детей. И не все из них оказались прогульщиками.
— Да, печально… — Жена открыла дверцу холодильника, но, не обнаружив ничего такого, что возбудило бы ее аппетит, снова захлопнула. — Боюсь, что занятия начнутся не скоро. Куда бы на это время пристроить детей?
— Сама будешь с ними сидеть.
— Ты считаешь, что я
— Уверен, что завтра ваш салон не откроется. И послезавтра тоже.
— Надеюсь, ты шутишь? — Она вновь лязгнула дверцей холодильника.
— Не надо открывать его без необходимости, — поморщился Эрике. — Иначе продукты испортятся гораздо раньше, чем мы съедим их.
— Что ты хочешь этим сказать? — обиделась жена.
— Я хочу сказать, что надо беречь все, что у нас осталось. Понимаю, что могу показаться тебе брюзгой, но у меня очень плохие предчувствия.
— По-твоему, это безобразие, — она махнула рукой в сторону окна, — может затянуться?
— Кто знает…
— Но ведь это не средние века! Нам должны прийти на помощь, — ее голос дрогнул.
— Должны, — кивнул Эрике. — Давно должны. Но почему-то не приходят. У нас нет никакой связи с внешним миром. Она пропала еще раньше, чем электроэнергия.
— При чем здесь связь? Над нами летают стратолайнеры. Нас видят со спутников… И вообще…
— Знать бы, где сейчас эти спутники. — Эрикс поскреб ногтем по крышке стола, еще недавно выполнявшего множество операций, начиная от сервировки и кончая мытьем посуды, а теперь превратившегося в бесполезный хлам. — Посмотрим, что творится на небе… Нас как будто в шкатулку заперли.
— Ты издеваешься надо мной. — На ее глаза опять навернулись слезы. — Тебе нравится меня пугать…
— Совсем нет. Мне и самому страшно. В особенности за детей… Давай лучше ляжем спать. Представляешь, проснемся завтра, а все уже наладилось. И электричество есть, и вода, и все остальное.
— В самом деле! — Она просияла. — Так оно, наверное, и будет.
Обнявшись, они отправились в свою спальню и улеглись на вчерашние простыни, которые постель так и не успела заменить. В их распоряжении было много всяких хитроумных приспособлений, умевших доставить и мужчине и женщине такое наслаждение, какое редко испытываешь при обычных формах половой близости, но ныне сам Бог велел супругам заняться взаимными ласками.
— Ты знаешь, я почти не помню, как это делается, — сказала жена извиняющимся тоном, когда возбужденный Эрикс уже был готов овладеть ею. — Надеюсь, ты не забыл о мерах предосторожности?
— Нет. А почему ты спрашиваешь?
— Ты изменился за этот день… Я иногда не узнаю тебя.
— Изменились мы все… К сожалению.
Несмотря на усталость, уснуть они смогли только после того, как завесили окно простыней. (Обычно стекло само меняло свои оптические свойства в зависимости от времени суток и поры года.) Эрикс всегда спал очень чутко и, когда в дверь постучали, сразу проснулся. Сначала он никак не мог взять в толк, что случилось и чего от него хотят (каждая квартира в их доме была оборудована электронным привратником, и такое понятие, как «стук в дверь», давно вышло из употребления), но потом все же вылез из постели и босиком прошлепал в прихожую.