Между плахой и секирой
Шрифт:
— Пока не совсем, — признался Эрикс.
— Невдалеке отсюда, возможно, существует туннель, связывающий наш мир с совсем иным пространством. В теории многомерной вселенной такие гипотетические туннели называются «глубокими дромосами».
— Вы предлагаете воспользоваться им?
— Ни в коем случае! Мы ничего не знаем об условиях, царящих на выходе из дромоса. Он может вывести нас куда угодно. В глубины океана, в недра звезды, в космическую пустоту. Кроме того, сопряженный мир не обязательно будет трехмерным, как наш. А это подразумевает совсем
— Но пока я не замечаю никаких признаков опасности. — Эрикс глянул в сторону монумента, возле которого расположилась его семья. — Детям нужен отдых… Давайте подождем хотя бы несколько часов.
— Боюсь, как бы нам потом не пришлось жалеть о промедлении. — Доктор заметно нервничал. — Не знаю, в чем тут дело, но все дома в округе пусты. Я не встретил ни единого человека.
— А если здесь успели побывать мясники? — насторожился Эрикс.
— Тогда остались бы следы грабежа, обескровленные трупы… Нет, нам надо уходить. Если что-нибудь случится, вы сами себе этого не простите.
— Согласен, — кивнул Эрикс, убедившись, что спорить с Доктором бесполезно.
— Только постарайтесь не напугать детей. Если они спросят о причинах такой спешки, придумайте какой-нибудь благовидный повод.
Однако придумывать ничего не пришлось. До слуха Эрикса донесся жалобный вскрик жены. Бросив велосипеды и все имущество, она бежала к ним, волоча за собой детей.
— Что с тобой? Что? — Эрикс кинулся им навстречу.
— Там… Там… — Зубы ее стучали, а глаза от страха утратили осмысленное выражение. — Я видела их…
— Кого? — Эрике слегка встряхнул жену за плечи.
— Тех самых страшных людей, о которых ты рассказывал.
— Ты не ошиблась? — Сердце Эрикса заколотилось так, словно он только что одолел по крайней мере половину марафонской дистанции.
— Нет… У них на голове перья… И дубины в руках… Да вон же они, вон!
Но Эрикс уже и сам видел, что из-за яйцеобразного монумента вышли три обнаженных по пояс воина. Их могучие торсы и грубые, суровые лица, казалось, были вылеплены из красной глины. Шлемы двоих украшали плюмажи из черных перьев, а одного, самого высокого, — из белых.
Демонстративно не обращая внимания на кучку людей, застывшую в сотне метров от них, мясники рассматривали брошенные на газоне велосипеды. Неизвестно, к какому умозаключению они пришли, но тот из них, который носил белые перья, отдал какое-то распоряжение, и его соплеменники принялись энергично махать дубинами, приглашая Эрикса и его спутников подойти поближе. Убийцам уже наскучило в поте лица гоняться за жертвами, и тем милостиво позволялось самим подставить голову под разящий удар каменной дубины.
В третий и, видимо, в последний
Дети, которым передались страх и отчаяние взрослых, заплакали. Их мать, похоже, уже смирившаяся с жестокой судьбой, закрыла лицо руками. Единственным человеком в мире, способным защитить их сейчас, был Эрикс, и он осознал это с той беспощадной губительной ясностью, которая посещает людей (и то не всех, а самых лучших) только в самые отчаянные минуты всеобщего бедствия.
— До этого… дромоса… далеко? — спросил он, тщательно выговаривая каждое слово.
— Нет, — сипло ответил Доктор. — С полкилометра.
— Минуты две-три, если бежать изо всех сил… Значит, вам придется бежать изо всех сил… Детей возьмете на руки… на три минуты я этих людоедов задержу.
— Вы хоть понимаете, куда посылаете нас? — Голос Доктора сорвался.
— Понимаю. Разве не вы говорили, что дикари вначале насилуют женщин и детей, а потом добывают из них кровь… Я не хочу, чтобы моих детей насиловали. Если им суждено умереть, пусть лучше они умрут в пламени звезды, чем в лапах этих чудовищ. Вам все ясно?
— Все… — пробормотал Доктор. — Может быть, останусь я? Впрочем, нет… вы не найдете входа в дромос.
— Вот и договорились. — Эрикс вытащил из кармана куртки баллончик с инсектицидом. — Отдайте мне свой. В другой вселенной и комары, наверное, другие… Скажите, только честно, шанс выйти из дромоса живыми у вас есть?
— Есть, конечно… Но сейчас его невозможно определить. Смотрите, эти гориллы снова машут нам.
— Тогда вам пора…
— Я вот что подумал… — замялся Доктор, — если вы сумеете задержать мясников на три минуты, мы лучше спрячемся где-нибудь.
— Нет. Они вас найдут. Это прирожденные охотники за людьми. Бегите, пока они не пришли в ярость. Но сначала пообещайте, что никогда не оставите моих детей в беде.
— Никогда. — Доктор глянул прямо в глаза Эриксу. — Я хочу признаться вам… Теперь уже можно. В молодости я подавал большие надежды… Во всем… Считался образцовым экземпляром… И, конечно, сдавал семя. Процедура искусственного оплодотворения окутана тайной, но я сумел узнать некоторые имена… Исключительно из любопытства… Большинство моих детей уже взрослые… За исключением его, — он погладил по голове плачущего мальчика. — Конечно, это ваш сын… Но и я не пожалею для него своей жизни.
— Тогда я спокоен. Удачи вам.
Прощаться было некогда, белоперый уже за что-то гневно выговаривал своим подручным, и Эрикс, сунув сына в руки жене, подтолкнул ее в спину. Этого оказалось вполне достаточно — дальше ее погнал инстинкт жертвы, спасающейся от хищника. Бежала она даже быстрее, чем Доктор, которому досталась более тяжелая ноша — девочка.
Мясники, узрев вдруг, что большая часть их добычи (и причем — самая лакомая) пустилась наутек, тоже сорвались с места. Впрочем, белоперый, абсолютно уверенный в успешном исходе погони, через несколько шагов остановился и в дальнейшем помогал преследователям только зычными криками.